Это была девочка из тех, кто спас ее на шоссе, из рок-группы. Оказалось, у нее есть имя. Индио. Она заговорщицки улыбнулась, вошла и вытащила из-под свитера маленького пса, который увязался за Рени в пустыне.

Он вовсе не уродливый. Это было первой мыслью Рени. Теперь, когда его черно-коричневую шерсть подстригли и отмыли, он был даже красивым, только очень тощим.

— Сводила его к ветеринару, и там его подстригли. Оказалось, у него есть чип. Ему три года, и его зовут Эдвард.

Эдвард — вполне подходящее царственное имя.

— Хозяин умер пол года назад. — Она сделала грустное лицо.

— С тех пор, наверно, и бродяжничал, — сказала Рени.

— Ветеринар так и сказал. Бедняга. — Индио погладила его. — Я не могу сейчас взять собаку, потому что осенью возвращаюсь в колледж, но хотела предложить вам, прежде чем отдать его в приют, где не усыпляют, или предложу в соцсетях.

— Дай-ка его сюда, — Рени похлопала по кровати. Она не очень представляла, как будет заботиться о собаке, когда еще не в состоянии заботиться о себе, но что-нибудь придумается. — Я его забираю.

В дальней части пустыни, знаменитой самыми мрачными небесами, шагали Рени и Дэниел. Дэниел нес складные кресла и рюкзак, еще не вполне оправившаяся Рени прижимала к груди стопку одеял, а Эдвард семенил следом. Несколько часов назад она закончила чашу для Габби и выдавила на донышке свою новую коммерческую марку, «Дезерт дог поттери», с рисунком собаки, очень похожей на Эдварда.

Последние несколько недель Дэниел координировал с ФБР операции по обнаружению жертв. Помимо руководства операцией, большая часть его работы включала контакты с семьями пропавших, когда обнаруживались тела. По картам из орнитологической книжки уже удалось найти двадцать захоронений.

Рени знала, что он до сих пор не может примириться с неопределенностью собственного дела. Ей хотелось бы помочь. Может быть, для этого она и затеяла сегодняшний поход. Он особо не рвался в пустыню, но первозданная тьма и простор неба от горизонта до горизонта подействуют на любого. Она надеялась, что это даст ему ощущение покоя, хотя бы на пару часов.

Поставив кресла бок о бок, они уселись и запихали телефоны поглубже в карманы, чтобы не пробивался свет. Правильные ночные наблюдения требовали полной темноты, а человеческому глазу требуется около получаса, чтобы адаптироваться после даже самого слабого освещения.

Так легко забыть, что Земля на самом деле существует в галактике Млечного Пути, сиявшей над ними. Какая безумная мысль.

— Видишь фигуру в центре того скопления? — Рени показала, хотя не видела даже своей руки. — Она называется Летний Треугольник. Три яркие звезды. Это Вега, Альтаир и Денеб в созвездии Лебедя.

На многих такое нагоняет скуку, она понимала, что навязывает свое увлечение. Но она решила, что у нее есть оправдание.

В мире продолжало твориться зло, и зло не обошло их обоих, но природа несет утешение. Дурное нельзя стереть и позабыть. Просто нельзя. Убийства. Зло. Но и она, и Дэниел лишь крохи во вселенной. Звездная пыль. Некоторых это подавляет, но ее успокаивало. Знать, что, когда всех злодеев отправят в тюрьму, погребут жертв, найдут тела, когда она оплачет их всех, останется это. Прочное, вечное. Даже если она решит вернуться к работе на предложенное Дэниелом место, пустыня всегда будет ждать. Он сказал, что, если она не вернется, готов периодически привлекать ее консультантом.

Они завернулись в одеяла. Эдвард устроился у нее на коленях, и они долго сидели в молчании. Им удавалось делать это, не испытывая неловкости. Наконец она заговорила о его матери.

— Мне очень жаль, что ты не нашел ее.

Особенно удручало то, что он приносил успокоение другим, но не мог получить его сам.

— Не буду врать, это тяжело. — Казалось, в темноте ему легче было говорить. — Я потратил всю жизнь на ее поиски, — продолжал он. — Это разрушило мой брак. Эта одержимость. Остановиться? Наверное, надо, но не уверен, что смогу. Как ни странно, мне трудно представить, кем я стану, если брошу поиски. Этот поиск — моя сущность. Из-за мамы я стал детективом.

— Можешь представить себя кем-нибудь, кроме детектива убойного отдела?

— Нет.

Ответ был честным, но она расслышала в его голосе сожаление об утраченном выборе и неиспользованных возможностях.

— Понимаю. Теперь это ты.

Ее голос дрогнул от наплыва чувств при мысли об их судьбах, таких разных, но все-таки схожих. Как и он, она чувствовала себя тенью, тянущейся за чужой жизнью. Она пыталась найти, исправить и загладить чужие грехи, в то же время пытаясь отделить себя от совершивших их людей.

Недавно она кое-что поняла. Нечто, ускользавшее от нее с того дня, когда арестовали отца и ее мир распался. Это была жизнь Бена и Розалинды, а не ее. Она никогда не принадлежала ей. Ее просто увлекло течением.

Она видела томограммы мозга своих родителей и, естественно, заинтересовалась, как выглядит ее собственный. Но пока не планировала проходить обследование. Она понемногу училась доверять себе и недавно узнала, что ее прежний напарник арестован за взятки от преступников. Превращение его лица в лицо отца могло быть проявлением подсознательного недоверия. Чистый инстинкт и никакой логики. Прах отца хранился в банковской ячейке, она пока не решила, что с ним делать. Не хотелось хранить его дома, но и выбрасывать в мусор тоже. Участок бабушки она пожертвовала «Мохаве дезерт лэнд траст», некоммерческой организации, приобретавшей и охранявшей землю, дом Розалинды тоже скоро должен быть выставлен на торги.