— Ты права. Я тоже уже думала об этом. Я закажу памятник Бою. Из камня. На месте его гибели. Своего рода храм памяти ему.

— Коко! Смотри в будущее! Не оглядывайся назад. Ради Боя. Ради меня. Ты просто не имеешь права сдаться.

Коко задумчиво провела рукой по волосам.

— Не спорю, туалетная вода от Шанель — идея неплохая. Боже, это ведь была мысль Боя — как же я могу не признать ее чудесной! Но мне это не по плечу. Я могу придумывать шляпы и шить платья, но у меня нет ни малейшего представления о работе парфюмера. А это особая, ни на что не похожая профессия. Одной мне не справиться. И я не знаю никого, кто мог бы поддержать меня в этом деле. Это должен быть человек, к которому я испытывала бы безграничное доверие. Бой помог бы мне. Но его нет, он ушел навсегда и не сможет вместе со мной найти мой аромат.

Мися сомневалась, что увлекавшийся искусством, хорошо разбиравшийся в литературе Артур Кэйпел хорошо подходил на роль человека, который посвятил бы Коко в тонкости работы химической лаборатории. Она решила взять дело в свои руки.

— Ивонн Коти — моя подруга. Ты ведь ее знаешь, не правда ли? Кажется, она даже одна из твоих клиенток? Как бы то ни было — я могла бы попросить ее поговорить со своим мужем. Франсуа Коти, несомненно, поможет тебе. Он настоящий джентльмен и не откажет женщине. Никто не сможет лучше посвятить тебя в секреты парфюмерии, чем он, величайший в мире производитель косметики.

— Бой тоже считал Франсуа Коти самым подходящим производителем для туалетной воды от Шанель, — пробормотала Коко.

— И он прав.

Коко посмотрела на Мисю своими огромными, загадочными глазами.

— Зачем такому занятому человеку, как месье Коти, тратить на меня время? Говорят, он тиран.

— Но очень обаятельный тиран, — ухмыльнулась Мися. — Понимаешь, и у такого человека, как Франсуа Коти, есть свои слабости. Ивонн говорила, что для него очень важно произвести впечатление. Он как великий герцог из «Пармской обители» Стендаля: чем известней человек, которого Коти может поразить своими достоинствами, тем лучше. А что может быть для него интересней в этом смысле, чем знаменитая женщина, которая хочет исполнить последнюю волю любимого в память о нем?

К удивлению Миси, бледные щеки Коко порозовели.

— Духи как намять о Бое… Это не совсем то, что я представляла себе, думая о памятнике.

— Если ты найдешь особый аромат, это будет настоящий памятник. Памятник вашей любви.

Мися сама удивилась своим словам. Как ей пришла в голову эта формулировка? Не иначе как ангел подсказал ей ее на ухо. Ничего лучше и не придумаешь, чтобы вырвать Коко из летаргии.

— Возможно. Да. Но тогда я и в самом деле должна найти совершенно необычный аромат.

— Ты придумаешь лучшие духи в мире, вот увидишь!

Мися сияла. Ей вдруг пришло в голову: нет ли в античной мифологии какого-нибудь божества благовоний? К сожалению, она этого не знала. Впрочем, есть или нет, не имеет значения — счастье Коко для нее слишком важно, чтобы в решении этого вопроса полагаться на земные силы. Мысленно она принесла горячую клятву всем богам, которые ей вспомнились.

— Прежде всего, я организую тебе встречу с Франсуа Коти. Уверена, после этого все станет гораздо проще.

Может ли аромат заполнить пустоту, стремительно поглощавшую ее, этот вакуум внутри? Габриэль задавала себе этот вопрос каждый день. Особенно во время визитов Миси, которой после их первого разговора об «О де Шанель» не терпелось приступить к осуществлению этой затеи. Миси навещала ее почти ежедневно, то дома, то в ателье — скрыться от подруги было невозможно.

Габриэль сомневалась, что это спонтанное решение — воплотить в жизнь идею Боя — правильное. Слишком быстро. Все это как-то слишком быстро. Она жила как во сне, не в силах противоречить Мисе с ее неуемной энергией, и чувствовала себя марионеткой. В руках судьбы, а может, Миси. Габриэль не спрашивала себя, зачем она каждое утро встает, выполняет свою привычную работу в ателье и каждый вечер снова ложится спать. Она больше ни в чем не видела смысла, но покорно выполняла все, что от нее требовалось. Изучала книги по ботанике и химии, которые Мися приносила ей стопками, не понимая при этом ни слова из прочитанного. Читала старые и новые газетные статьи о Франсуа Коти, которые Мися где-то раздобыла и для ее удобства аккуратно разложила по разным папкам. Она делала все это, последовательно, ответственно, машинально — будто вновь стала сиротой из приюта Обазин, исполнявшей все, что требовали монахини.

Наконец, уже стоя у ворот парфюмерной фабрики Франсуа Коти в парижском предместье Сюрен, Габриэль в который раз спросила себя, зачем сюда пришла — и опять не смогла ответить. Она посмотрела вокруг: в молочном свете позднего зимнего утра все казалось призрачным. В конечном счете все, что она делала, так или иначе было связано с Боем. Только с ним и ни с кем другим. Даже не с ней самой.

Ее взгляд упал на барельеф над воротами. Две женщины, с благоговением стоящие на коленях перед стеклянным сосудом. Таинственная, завораживающая картина. Может быть, это богини, сотворившие какой-то особый, магический аромат? Или, наоборот, земные женщины, преклоняющиеся перед божественным ароматом? Этот фирменный логотип создал Рене Лалик, такое же изображение она видела на письме, в котором директор размашистым почерком подтвердил ее встречу. Поклонение ароматам, созданным в стенах фабрики, — вот, наверное, что олицетворяет этот барельеф. Габриэль по привычке стала искать в ней магические числа — один, два, три, четыре, пять. Но ничего такого там не было.

Вдруг Габриэль кто-то нечаянно толкнул, и это вернуло ее в действительность. Группа молодых женщин пробежала мимо, торопясь и не замечая ее. Начинался рабочий день, к воротам фабрики со всех сторон стремились потоки сотрудниц. Габриэль уже знала, что здесь, в Сюрене, на Коти работало почти девять тысяч человек — в лабораториях, мастерских, упаковочных цехах и на стекольном заводе, — ровно половина из них женщины. За десять лет ему удалось построить настоящий центр но созданию ароматов, со временем поблизости расположились и другие предприятия, и сейчас весь этот индустриальный район на берегу Сены носил название «Город парфюмерии». Бой был прав: чтобы начать производство ее «О де Шанель», лучшего места и не придумать.