— Простите, что беспокою вас, мадемуазель. Но месье Дягилев очень просил сообщить вам это как можно скорее.

— Сергей Дягилев? — Габриэль опустилась на узкую скамью телефонной кабины. В ее голове роились самые разные мысли, но ни одна из них не объясняла подобную срочность. — В чем дело? С ним все в порядке?

— Думаю, да, мадемуазель. Месье Дягилев прислал телеграмму, а затем позвонил по телефону, — докладывал верный слуга. В трубке снова послышался какой-то шум. — Я прочту вам телеграмму. — Жозеф откашлялся. — «Не приезжай в Мадрид. Точка. Стравинский хочет тебя убить».

В первую секунду она подумала, что ослышалась.

— Что вы сказали? Убить?..

— Месье Дягилев повторил то же самое по телефону. Но я успокоил его, я сказал, что вы и не собирались ехать в Мадрид. Я сказал, что у вас другие планы. Надеюсь, я все правильно сделал.

— Да, Жозеф, все правильно.

Она нервно теребила дужку солнечных очков, которые сняла, проходя по полутемному вестибюлю.

С момента отъезда Стравинского прошло уже столько времени — пора догадаться, что она не приедет. Неужели он настолько обезумел, что угрожает ей убийством из-за нарушенного обещания? Или он узнал про Дмитрия? В Париже многие видели их вдвоем, и, вполне возможно, сплетни добрались и до Мадрида. Так или иначе, Габриэль не верилось в серьезность его угроз.

— Если месье Дягилев снова позвонит, скажите ему, пусть не волнуется, у меня все прекрасно. И еще передайте ему, что я вообще не собиралась приезжать в Мадрид.

— Разумеется, мадемуазель, как скажете. Но… — Жозеф замялся, а затем добавил, понизив голосит-Прошу вас, будьте осторожны.

Ну конечно! — Ее наигранный смех прозвучал неестественно громко. — Что-то еще, Жозеф?

— Месье Дягилев упомянул еще какую-то анонимную телеграмму. Ее отправили месье Стравинскому в Мадрид из Восьмого округа. Там было написано, что мадемуазель… — Жозеф снова откашлялся. — Что мадемуазель теперь предпочитает великих князей.

Мися! Только она могла отправить такую телеграмму. Габриэль не знала никого, кто с большим удовольствием изображал бы из себя перст судьбы, чем Мися. Вот змея!

— Спасибо, Жозеф, — проговорила она после долгой паузы, во время которой она пыталась совладать с обуревавшими ее чувствами. — Как там собаки?

— Превосходно, мадемуазель. У нас все в порядке. Вам стоит знать, мадемуазель, что пару дней назад звонил месье Стравинский. Это был междугородний звонок из Мадрида. Они долго разговаривали с мадам Стравинской. Такого раньше не случалось, поэтому я решил вам рассказать.

Он выпытывал подробности у жены, догадалась Габриэль, а вслух сказала:

— Хорошо, спасибо. Передайте, пожалуйста, привет мадам Стравинской. И Марии. До свиданья, Жозеф.

Положив трубку, она еще некоторое время сидела в кабине, в оцепенении глядя на телефонный аппарат. В конце концов она встала, открыла дверь кабины и велела служащей соединить ее с Парижем.

— Мися все отрицает.

Габриэль откинулась на спинку плетеного кресла, вертя в руках незажженную сигарету. Пока она говорила по телефону, Дмитрий перешел с обеденной террасы в уютный уголок для отдыха в саду, где и ждал ее возвращения.

— Она возмущена, что я заподозрила ее в этом, и не желает больше со мной разговаривать. Никогда. Полагаю, до конца нашего отпуска так и будет. — Она улыбнулась про себя. — Но когда я вернусь в Париж, все наладится.

— Ты думаешь, Стравинский говорит серьезно?

Дмитрий чиркнул спичкой и, наклонившись к Габриэль, зажег ее сигарету.

Габриэль глубоко затянулась. Выдыхая дым маленькими колечками, она отрешенно наблюдала, как теплый весенний бриз уносит их в небо. Наконец, она посмотрела на Дмитрия.

— Может быть, да. Может, нет. Честно говоря, я не знаю. Игорь Стравинский собственник по натуре. Он может быть агрессивным и властным. Но он великий композитор. Разве может музыкант кого-то убить? Мне кажется, музыканту слишком важны его руки, чтобы он мог совершить ими убийство.

Сказав это, она задумалась. Она ведь не имеет ни малейшего понятия о том, как человек становится убийцей. Сидящий напротив мужчина, с которым она с удовольствием делила не только стол, но и постель, уверял ее и даже поклялся, что не убивал Распутина. Однако он состоял в сговоре с теми, кто это сделал. Дмитрий был умным, тонким, искренним — но участвовал в заговоре, повлекшем за собой смерть человека. И не похоже, чтобы сейчас, четыре года спустя, он в чем-то раскаивается. Холодок пробежал у нее по спине. Весенний ветер все же не такой уж теплый, как показалось сначала. Поежившись, Габриэль обхватила себя руками.

— Ты боишься его?

— Нет, — поспешно ответила она.

Когда Дмитрий задал свой вопрос, она еще раздумывала о нем самом. Конечно, она не боялась Дмитрия. Убийство Распутина носило политический характер и не имело никакого отношения к несчастной любви. Стравинский же был гением, человеком, обуреваемым эмоциями.

Она снова затянулась, помедлила и повторила уже увереннее:

— Нет. Я его не боюсь.

— Но эта история тебя беспокоит, не так ли?

Габриэль со вздохом потушила сигарету о пепельницу.