Хватаю шкатулку, а Аман меня, как раз в тот момент, когда дверная ручка вниз опускается. Я уже готовлюсь к быстрому побегу, прижимаюсь к Аману грудью, как он вдруг резко меня откидывает, болезненно вскрикнув. Ни хрена не понимаю, но у меня и времени сообразить нет, дверь распахивается, и в комнату заходит Ниррай со смартфоном в руке, ошарашенно на нас пяля своими темными, на удивление трезвыми глазами.

Аману похер вообще на все происходящее, он задирает балахон, оголяя живот, на котором откуда-то появился крупный, сильный ожог и рычит зло:

— Что это, блядь, за хрень?

Пожимаю плечами, под шумок пушку из кобуры достаю. Ниррай хоть и не двигается, но кто его знает, телефон-то в руках, ща как охрану вызовет. Аман поднимает взгляд сначала на шкатулку в моих руках, потом на меня, потом на Ниррая… тот же, видать, отвиснув, спрашивает на удивление спокойно, будто у него по спальне каждый день левые мужики гуляют:

— На хрена вам мой мусор?

Но ответить ему я не успеваю, а Аман и не собирается — кидается на парня, оказавшись в доли секунды рядом, и, резко откинув тому голову, вцепляется зубами в шею под удивленный вскрик. Мне очень любопытно полюбоваться на то, как это со стороны смотрится, но инстинкт самосохранения на этот раз побеждает, и я, оставив пистолет в покое, несусь к окну. Открываю, цепляю «кошку» и… замираю, блядь, замороженный!

Аман! Раздери тебя на кусочки! Я там предлагал стать напарниками? Я передумал! Нашел, зараза, время! Мог бы чуть пораньше, чтобы я хоть не отвернулся и все увидел!

Так как я стою ко всему интересному задом, приходится разглядывать открытое окно, но затем я слышу вопрос Амана:

— Было больно?

— Вы психи, да? — чуть менее безразлично, чем раньше, отвечает Ниррай. — Мне не больно, мне противно! Нахуй ты меня лижешь, ушлепок!

Слышу толчок и злой голос Амана:

— Завались.

Чувствую дуновение ветра, и тишина. Полная такая, даже не дышит никто. Ну отлично! Шикарно просто, меня тут застывшего одного оставили. Во менты обрадуются, когда придут, а я тут стою, красавчик обездвиженный с уворованной шкатулкой в руках!

Секунды тянутся до бесконечности долго, но тут вдруг опять мимо ветер летит, и я уже даже не удивляюсь, когда меня сзади под мышки подхватывают и прут сквозь пространство.

Пара минут очень неприятного полета с ветрильником в лицо, и вот я уже в знакомой комнате, в которую меня в прошлый раз приволокли, пока я в отключке был. Тут ничего с моего визита не изменилось: все так же тут и там валяются старые, даже старинные, книги, исписанные бумажки, абсолютно непонятная голограмма с формулами зависла у окна, доска со все такими же, странными записями. Одно новое: на диване, рядом с журнальным столиком, сидит, судя по неподвижности, замороженный Ниррай. Аман толкает меня к нему, бок о бок усаживая, не соизволив разморозить. Че за повадки к контролю? Я те че, кукла?!

Естественно, начинающий кукловод мыслей моих не слышит и не отвечает: садится на столик и пялится на мои руки, которые до сих пор шкатулку сжимают. Конечно, хрен я ее выпущу теперь, я на нее два месяца охотился!

Аман тычет в нее пальцем и, зашипев, сразу отдергивает, но я успеваю заметить, что на нем маленький ожог появился. Недолго думая, Аман хватает руку Ниррая и, достав клыки, впивается в его указательный палец. Эх, жаль я взгляда его сейчас не вижу.

— Больше лизать не буду, как ты и хотел, — комментирует, сделав глоток, и откидывает руку Ниррая, после чего опять на меня и на руки взгляд переводит. Аккуратно отрывает мои пальцы от шкатулки, за что я готов его сам покусать, и та падает мне на колени, после чего наклоняется и с неподдельным интересом разглядывает ее. Не знаю, что такого он в ней обнаружить хочет, обычная шкатулка из темного янтаря, не особо дорогая, кстати. Если ценность в ней какая и есть, то, скорее, историческая: она была сделана еще в мире до большого наводнения, потому, для любителей подобного представляет интерес. Ее поэтому моя матушка папаше Ниррая и подарила, он такую фигню коллекционирует. Как по мне, она даже не особо симпатичная.

— Для кого это? — спрашивает Аман, и я чувствую, что наконец могу шевелиться.

— Козлина ты! — тут же комментирую происходящее. — Зачем морозить-то?! — но, высказавшись, все же поясняю, пусть вон ценит, какой я хороший: — Заказ у меня на нее, точнее, на ее содержимое. Имени не скажу. Во-первых, не знаю, во-вторых, все равно бы не сказал, даже если бы знал. Налюбовался?

— То есть ты можешь отдать только содержимое, без шкатулки?

— Нет, в договоре указано, что надо отдать шкатулку, не открывая ее, так как в ней что-то важное для заказчика. Что в общем-то логично, потому что сама шкатулка стоит раз в десять меньше, чем мои услуги, если не меньше.

— Открой шкатулку, — поворачивается Аман уже к Нирраю, который на это очень подозрительно хмыкает.

— Вы точно психи. Без понятия кто там готов платить за мой мусор, но вас, ребят, походу, подставили. Вы хоть прикиньте, что будет, когда отец узнает о похищении?

Он тянется к шкатулке, на что я вцепляюсь в нее и на всякий случай отсаживаюсь. Хер вам, моя шкатулка!

— Выпью папу и не будет папы. Дай ему открыть, не вредничай, никто ее у тебя не забирает сейчас.

— Ага! А если заказчик узнает, что ее открывали, ты хоть представляешь, куда ухнет моя репутация?!

— Если я правильно понимаю, то заказчику похуй на содержимое. Дай открыть!

— Нетушки! Если так надо, можешь сначала меня сожрать. Подохнуть при исполнении не так позорно, — говорю, обнимая шкатулку, на что Аман глаза закатывает, и, скотина такая, опять замораживает! Ну что за сука, а?! Не, в жопу такие знакомства, сдам заказ и свалю из города куда подальше.

— Какая самоотдача ради пары самокруток… — хмыкает рядом Ниррай, а Аман мои руки разжимает. Еще раз, и я эту шкатулку тебе куда-нибудь запихаю! По поводу того, что ее нельзя в задницу вампира пихать, заказчик ничего не говорил!