Мы оказывается на невысоком берегу, но мне уже все равно — трясет так, что зубы стучат. Не знаю, от холода это или от пережитого ужаса, или все вместе. Клыкастый прижимает меня к груди, не отпуская, и говорит тихо:

— Лучше молчи, а то я на тебя плюну.

А я ни говорить, ни шевелиться не могу, даже пальцы от холода не сгибаются, что уж про речь думать — язык бы себе не откусить, пока зубы чечетку отбивают. Он гладит меня по спине, что не столько тепло дарит, сколько раздражение обветренной коже, и обычным шагом, куда-то в сторону от океана, направляется.

Вскоре мы добираемся до чьего-то дома, где во дворе белье сушится. Клыкастый срывает с веревки холодное шерстяное одеяло и укутывает меня им с головой. Теплее не становится, зато теперь ворсинки кожу колют…

И вот мы опять несемся навстречу ветру, тормозя уже в доме клыкастого, в знакомой мне ванной. Он срывает с меня одеяло, на пол бросая, и вместе со мной заходит в душевую. И тут начинается ад.

Клыкастый включает воду, и меня обжигает огненный водопад, он будто заживо меня сварить решил. Вскрикиваю, пытаясь вырваться, но клыкастая тварь и не думает отпускать. Мать твою, это пиздец как больно!

— Подожди, сейчас легче будет. Она теплая. Не кипяток.

Ни хера меня не отпускает, наоборот, еще сильнее трясти начинает. И это я думал, что тогда в кровати потерял контроль над своим телом? Ха! Три раза ха!

Вода все льется и льется, заливаясь везде, куда только можно, и мне опять приходится лицо на груди клыкастого прятать, в плечи его пальцами вцепившись. Наконец, когда мне начинает казаться, что это будет длиться бесконечно, пытка заканчивается, и клыкастый маньячелло, отключив воду, вместе со мной из душевой выходит. Он кутает меня в огромное махровое полотенце и прет в свою спальню, где, на кровать кинув, в одеяло заматывает и полотенце вместо с трусами стягивает. Вообще никак не сопротивляюсь, реально в марионетку превратившись.

— Сиди тут и не выпендривайся, Ниррай, — говорит, когда я уже сухой и крепко-накрепко спеленатый, и наклоняется, трусы с полотенцем мокрые с пола подхватывая.

— И чего ты этим доказать хотел? — спрашиваю, поняв, что челюсть меня вновь слушаться начала.

— Ничего. Ты меня взбесил, я тебя проветрил.

Киваю. Хорошо. Хочешь так — о’кей , больше я и слова лишнего не скажу.

Глава 8. Конфетка с виски

Аман

Царская недовольная морда спит рядом. Во сне он, естественно, не возмущается, сопит тихонечко под боком.

А я ведь реально хотел его убить. Не по-вампирски, а чисто по-человечески. Я же скидывал его в океан, чтобы просто больше не слышать его скучающий тон. Я даже не подозревал, что меня может кто-нибудь так выводить из себя.

Но я одумался. Уж не знаю, хорошо это или нет. Если быть честным с собой, то когда он потом жался ко мне, ища тепла, мне это понравилось. Хотя кайфовать из-за того, что ты сильнее, из-за того, что поставил кого-то на место, такое себе…

После произошедшего он выпил всего лишь три глотка горячего чая с медом и молоком и отрубился, а я… Зачем я вообще притащил его в свою спальню, сам не понимаю. Ладно, притащил и притащил, но можно было потом его перенести или самому уйти, но нет, рядом лег. Нелогичные поступки какие-то. То убить хочу, а то из поля зрения не выпускать.

Ниррай просыпается, резко распахивая глаза. А я так за несколько часов и не встал с кровати, просто лежал и смотрел на него, после пробуждения.

Он не шевелится и молчит. Обиделся? Какие Царевичи нежные пошли.

Закатываю глаза и поднимаюсь. Подойдя к встроенному шкафу, открываю и достаю одежду, а облачившись, иду выпутывать из кокона Ниррая. Можем и помолчать, так больше шансов, что снова не захочу его прибить. Тело его нагое не разглядываю: во-первых, видел уже, а во-вторых, не хочу давать ему повод к дурным мыслям. Хрен я еще раз что-то подобное, что ночью было, повторю.

Оказавшись свободным от одеяльного плена, Ниррай садится на кровати, и я натягиваю на него футболку, и снова на кровать роняю, чтобы шорты напялить, а потом на плечо парня закидываю и на кухню тащу.

Я кровь его вчера пил, да плюс прогулка на свежем воздухе, так что его нужно покормить, а потом пусть что хочет делает.

Зайдя на кухню, сажаю его прямо на столешницу и в холодильник лезу, раздумывая, что на завтрак приготовить. Взгляд его на себе ощущаю. Но он сидит, по-прежнему молчит. Вот и что за тараканы в его голове ебутся?!

Пока он такой тихий, быстро делаю тосты и на стол накрываю.

— Ты, как наиграешься, скажи — пойду, за сигаретами схожу.

— Пиздуй, — кидаю ему я и ставлю чайник. А мои-то где?..

Ниррай спрыгивает со столешницы и уходит, слышу, как одежду с себя стаскивает. Ебать какой… Даже комментировать не буду.

Пока его нет, нахожу свои сигареты в гостиной и, вернувшись на кухню, делаю чай, после чего сажусь на стул и закуриваю. Увы, подымить не успеваю — он возвращается, во всем своем, и, облокотившись на подоконник, тоже прикуривает. Не обращаю больше на него внимания и принимаюсь за завтрак.