Двери медленно открывались. Я крепко сжимал в своих руках клинок, так как винтовку повесил на плечо, чтобы не мешала пока я занимался с коммуникатором, а перехватить её не успел — боялся, что произвести необходимые манипуляции бесшумно не получится. Двери продолжали медленно открываться, а потом, открывшись на четверть замерли. Я про себя чертыхнулся. Получилось так, как я боялся.

Прошло несколько десятков секунд, но двери всё так же не двигались. Слышал какой-то говор, но разобрать не смог. Оставалось только ждать. Со своей позиции я не видел, насколько раздвинулись двери и не мог оценить вероятность успешного проникновения. Разговор, доносившейся из открывшегося проёма усилился. Как понял, кто-то отдаёт команды, но что конкретно вновь не разобрал. Послышался шум и в проёме показалось тело. Я это точно понял по тени, которую оно отбрасывало. Это был не боевой робот, не механизм, а гуманоид с двумя руками, двумя ногами и одной головой. Тень, отбрасываемая через дверной проём, однозначно говорила, что кто-то собирается выйти. Ещё одна, две секунды, и он окажется снаружи.

Рывок. Я стоял, прижавшись к стене достаточно близко к открывшемуся дверному проёму и мне хватило всего лишь мгновения, чтобы оказаться напротив собиравшемуся сделать последний шаг наружу противнику…

Удивлённые глаза солдата, когда он, не ожидая неприятностей, прям перед собой увидел незнакомое лицо, а мой клинок, не встречая сопротивления, проникал в его плоть –не забуду никогда. За недолгие годы жизни Гена Провоторов повидал смерть, а сколько смертей видел капитан Глен — и не счесть, но момент, когда сосредоточенное выражение лица противника меняется: сначала его глаза расширяются от удивления, а попытка что-то произнести замирает в немом крике и через пару мгновений взгляд затухает — долго не забывается…

Как я и предположил, двери всё-таки разошлись достаточно широко, что может свободно пройти один боец в полном снаряжении, это и пытался сделать солдат, которого послали проверить, что происходит, а может уточнить, почему всё затихло и автоматическая система ведения огня не работает. Но последнее всего лишь мои предположения.

Свободной рукой хватаю противника за амуницию, чуть приподнимаю и затаскиваю его спиной вперёд внутрь помещения. Одновременно кричу: «Вперёд!» и иду, прикрываясь телом солдата. Далеко входить не собираюсь, но необходимо рванувшимся за мной дать пространство для манёвра, чтобы и они могли попасть внутрь. Прикрываясь телом убитого противника сделал шесть шагов, но толком осмотреться не сумел. Боковым зрением заметил, что сбоку и сзади противника нет. Собираюсь ещё отвоевать пространство, сделав несколько шагов, но сильный толчок в противоход заставил остановиться. Последовал следующий толчок.

«Стреляют», — понял, отшагивая назад, но не удержался на ногах, так как практически сразу последовал третий толчок, и я падаю, стараясь не выпустить из рук тело противника, ставшее для меня щитом.

Из полученного опыта применения, добытого на корабле трофейного оружия, нам известно о большой останавливающей силе заряда, но проникающее действие его оставляло желать лучшего. Опыты на пробитие мы не проводили, но я и мои солдаты-абордажники обращали внимание на характер повреждений, и делились увиденным опытом. Поэтому я знал, что ручное оружие противника насквозь пробить тело в полной экипировке не сможет и смело им прикрывался. Но что останавливающее действие окажется такой силы я не ожидал.

Выстрелы продолжались, но стреляли не по мне. Я лежал, прикрывшись телом противника и обернувшись назад, понял, что наша атака может захлебнуться. Проход слишком узкий и в него можно протиснуться пусть и свободно, но только по одному, а стреляют сейчас именно по дверному проёму. Возле него уже образовался небольшой завал из тел.

«Трое как минимум убиты», — с горестью выдохнул, переворачивая на бок тело противника, чтобы увеличить площадь импровизированного щита. Перекинул винтовку, изготовился для ведения огня из положения лёжа и только сейчас осмотрелся. Да это же что-то вроде командного центра!!! Слева вдоль стены множество экранов, транслирующих картинку с разных уровней и секторов, четыре ряда мест для операторов с индивидуальными экранами следящих устройств, но только первый ряд занят, а остальные пустуют. А вот справа у противоположной стены как раз противник, он быстро вооружался. Там, как понял, находились стеллажи с оружием. Для меня оказалось странным, что на боевое дежурство заступают без личного оружия, но факт оставался фактом. Только один и сейчас второй противник успел получить винтовки, и я открыл огонь на поражение. Расстояние-то относительно небольшое, не более полусотни метров.

Первым выстрелом снял одного, который короткой очередью стрелял в мою сторону, но не в меня. Тот картинно вздёрнул руки вверх и повалился на пол, не выпустив из рук оружие. В следующего, который залёг за естественным укрытием — массивной конструкцией, попасть с первого и второго раза не смог, и переключился на остальных, что стояли неорганизованной толпой возле большого, под самый потолок шкафа. Оказалось, достаточно всего-то короткой очереди, чтобы их рассеять.

Чуть толкнув в плечо, кто-то залёг рядом со мной. Обернулся, не теряя из вида, что происходит впереди.

— Свои, командир-хоск, — услышал ответ и узнал истинно живого, что постоянно находился подле ашш Сошша Хааш.

— Где генерал-командор?

— В коридоре замечено движение. С группой остался прикрывать.

— Сюда всех, быстро! — чуть ли не прорычал ему в ухо. В помещении наших бойцов уже достаточно, чтобы вести плотный огонь на поражение, а вот в коридоре, если там опять боевой робот, то ребята не выдюжат. Анторс продолжал стрелять, и я было подумал, что он ослушался приказа, но произведя ещё один меткий выстрел он ответил: «Принял». И, перекатом уйдя в сторону, поднялся в полный рост, и скрылся в дверном проёме.

Стрельба по нам постепенно стала стихать. Я водил стволом, ища притаившихся противников. Обернулся назад, обвёл взглядом происходящее за спиной — картина не радовала. Трупы наших солдат лежали плотной группой, но за ней я видел, как притаились выжившие бойцы. Повернулся обратно, обводя взглядом помещение: тела, тела, тела. Кто только начинает шевелиться или тянется к оружию, того сразу снимают.

— Эй! Прекратите огонь, положите оружие и поднимите руки вверх! Даю на размышление двадцать секунд, — прокричал на местном языке, а сам продемонстрировал жест «Не стрелять!», надеясь, что меня все, кому надо увидят и его продублируют.