— Входите.

Курсанты вошли. Первое впечатление Кости было такое, что перед ними сидел самый настоящий волчара, только в пиджаке и брюках. Цепкие глаза нового преподавателя буквально вывернули обоих наизнанку за считанные секунды. Он их уже просчитал и сложил о них своё мнение.

«Менталист? — подумал на это Жердев. — Да нет, вроде непохоже. Но очень непростой человек».

— Здравствуйте, — проговорил преподаватель. — Меня зовут Аркадий Иванович Путилин, я буду вести у вас такой предмет, как «Основы концентрации и медитации». Плюс ещё кое-какие дисциплины. Вы, как я понимаю, Жердев и Добромыслов, — он косо глянул на свой стол в раскрытые дела. — Что ж, проходите. Присаживаться, правда, некуда пока.

Весь кабинет был завален делами студентов. Судя по всему, психолог, который тут работал раньше, ушёл, не забрав ничего. И сейчас новому преподавателю приходилось разбираться с делами в пыльном кабинете. Хотя бы окно приоткрыл, и то — ладно. А так вся обстановка ограничивалась столом, стулом и шкафами с бумагами. Два других стула, которые предназначались для посетителей тоже были завалены папками.

— Простите, — сказал Костя. — Но чем мы можем вам помочь?

— Помочь? — переспросил Аркадий Иванович, и в его глазах промелькнуло подобие насмешки. — Пожалуй, ничем.

— Зачем же вы нас тогда искали? — поинтересовался Тагай.

— Да вот, видите ли, — Путилин вышел из-за стола и встал в метре от ребят, — не далее как час назад на ваш факультет являлся представитель Тайного Сыска и требовал ваши головы для повторного допроса. Пока, — он сделал ударение на этом слове, — головы вместе с туловищами. А причиной тому стало нарушение вами подписки о невыезде из столицы. Как вы понимаете, Иван Васильевич Бутурлин сейчас очень занят, поэтому разобраться в ситуации поручили мне.

Костя почувствовал, как холодеют у него руки, а лицо, наоборот, наливается жаром. Так происходило всегда, когда его ловили на какой-нибудь шалости или проступке. Впрочем, нарушение подписки о невыезде — довольно серьёзная вещь. За неё могут и упечь в каземат.

Они с Тагаем переглянулись, и Жердев понял, что у его друга сходные мысли. И ведь сейчас ничего не поможет. Не сбежишь, не оправдаешься. Факт был, и факт этот стал известен. Жердев кивнул Добромыслову, подразумевая, что надо говорить правду, и только так они смогут получить хоть какое-то снисхождение.

Путилин с удовольствием наблюдал за немой сценой. Ему, кажется, доставляло наслаждение видеть, как курсанты пытаются сообразить, что делать дальше. Он выждал пару минут, чтобы осознание сказанного им пришло в полной мере, после чего продолжил.

— Как вы понимаете, с Тайным Сыском шутки плохи. Если уж они вычислили, что вы нарушили закон, то просто так не отстанут, — всё это он говорил тоном, выражающим даже сострадание по отношению к ребятам. — Мне вот только одно непонятно, вы что, не понимали, какие могут быть последствия?

— Понимали, — Костя склонил голову, но исподлобья продолжал сверлить взглядом нового преподавателя. — Но надеялись, что их не будет.

— Какие удивительные люди! — Путилин театрально всплеснул руками и уставился в потолок, словно собирался получить некий ответ свыше. — Надеялись, что их не будет! — теперь он снова стал серьёзным и переводил суровый взгляд с Кости на Тагая и обратно. — Вы мне лучше вот что скажите: какого хрена вас вообще в Челябинск понесло? Шашлыков на природе пожрать захотелось? Искупаться? Я просто не понимаю, что можно делать в Челябинске такого, что нельзя делать в Екатеринбурге?!

— Это полностью моя вина, — ответил Тагай. — Были семейные проблемы, пришлось срочно решать.

— Можно узнать, какие именно? — поинтересовался Путилин, слегка наклонив голову, но Тагай молчал, тогда преподаватель добавил: — Послушайте, не думайте, что я вам враг. Это не так. От Тайного Сыска я вас пока уберёг, сказал, что тут в карцер посадим, чтобы неповадно было бегать. Но мне нужно знать, что именно вас заставило нарушить подписку о невыезде. Исходя из этого, я уже буду принимать дальнейшие меры по поводу вас.

— Мне пришло известие из дома о банкротстве, — нехотя проговорил Тагай. — Необходимо было ехать, так как отец едва не покончил жизнь самоубийством, — в глазах Путилина разгорался интерес. — Так что вот, ездили мозги вправлять, так это можно описать.

— И как, вправили? — спросил Аркадий Иванович.

— Хотелось бы верить, — ответил Добромыслов.

— Ну хорошо, — голос преподавателя заметно смягчился. — Семья — дело понятное и уважаемое. Но, как вы понимаете, карцера это не отменяет. Где, кстати, ваш третий умирающий герой? Вернулся?