Мысль была откровенно противной. И даже брезгливой. Знахарство у меня всегда ассоциировалось с практической пользой и помощью себе и другим, но уж точно не с тем, чем сейчас занимались мы с Графиней.

— Орк, соберись! — голос Ольги Анваровны резанул не хуже ножа.

— Да, готов я, — взяв себя в руки, подтвердил я. — Готов…

— Хорошо. Тогда дай мне крючок. Средний. И верни этого слабака в сознание, он какой-то совсем болезный.

Отыскав нужный инструмент, я повернулся к бесчувственному Халве.

— Как я учила. Помнишь?

Я положил лапы на виски предателя и почувствовал, как сквозь меня течёт энергия. Зажмурился, сосредотачиваясь на её потоках, вкачал немного в Халву…

Тихий вздох килдинга подтвердил, что я всё сделал правильно.

— Хорошо. Теперь отойди — второго халата у меня нет.

Подчинился. Глаза открывать не хотелось, но я себя заставил. Как бы ни было мне неприятно быть участником пытки бывшего сокурсника, ощущать себя трусом на фоне решительной и железной Графини было ещё противнее. К тому же, разве мы не правое дело делаем, а? Спасаем Замок от сумасшедших сектантов, которые, к тому же, украли могущественный и опасный артефакт, и уж точно не для того, чтоб обернуть его силу на пользу людям. Цель оправдывает средства. Верно? Или нет?

Графиня, вооружившись крючком, одним коротким движением загнала его Халве под ребро, отчего тот заорал благим матом.

— Так что насчёт твоего пособника? — наклоняясь к нему, проворковала Ольга. — И Слезы Солнца?

— Я не знаю!!! Ничего не знаю!!! Я ничего не!..

Голос предателя, звонкий в начале, стал тихим и неразборчивым.

— Слабак! — презрительно процедила сквозь зубы Графиня. — Орк, тебе придётся принять более активное участие, чем планировалось.

Не сказать, что я почувствовал себя счастливым от такого предложения, но согласно кивнул.

— Что надо делать?

— Держи его в сознании, — пояснила Графиня. — На самом краю. Так, чтоб полностью понимал и чувствовал все манипуляции, но отключиться не мог. Это лучшая пытка из тех, которые я знаю.

— Когда не то чтобы нестерпимо, но никуда не деться? — уточнил я.

— Верно. Когда разум затмевает не сила боли, а её бесконечность и неотвратимость.

— Понял.

Я снова положил лапы Халве на виски и приготовился к тому, что пытка будет пусть не настолько мучительной, как ожидалось, но зато долгой. Очень долгой.

Ведь это действительно страшнее, чем нестерпимая, но быстрая боль.

В этот момент стало кристально ясно зачем Графиня оставила именно меня. Дар знахаря работает, как правило, сопровождаясь приятными или в крайнем случае без ощущений. Только моя способность к исцелению, по какому-то странному выверту, причиняла боль и сама по себе была мучением. Оставалось только догадываться, это так совпало или Ольга всё изначально спланировала. Хотя… Это моё искривлённое восприятие играет шутки.

Она стала моей женщиной. Из-за этого что-то внутри меня пытается приписать Графине черты, которые мне самому приятно и важно в ней видеть. Нужно осознать уже, что она была неизмеримо круче меня самого уже за сотни лет до того, как я очутился в Улье. Опыт Ольги Анваровны несоизмерим с моим собственным. Конечно она знала, предвидела и планировала если не эту, так ситуацию подобную этой.

Халва больше не орал и даже не стонал — у него не осталось на это сил. Вся его грудная клетка была разворочена и вывернута буквально наизнанку, на отвёрнутых набок рёбрах сжимались и разжимались испещрённые сеточкой сосудов лёгкие, всё ещё соединённые с остальной дыхательной системой. Сердце тоже было вынуто со своего места, но продолжало исправно биться.

Я старался не особо разглядывать развороченную грудную клетку предателя. Когда ковыряешься в заражённых, знаешь, что они уже не люди, и никаких особых эмоций не испытываешь. Но тут я чувствовал себя почти так же, как сам Халва — на занятиях по вскрытию.

Ольга Анваровна ковырялась во внутренностях килдинга с индифферентным и немного усталым видом. Вопросов она уже не задавала, просто деловито продолжала методично причинять Халве раз за разом боль в ожидании, когда же он расколется. А мне казалось, что я стою над предателем и держу его голову не час и не два, а, как минимум, неделю.

От отправившихся искать подельника Халвы новостей пока не было. Авессалом далеко от каземата, в котором находились мы, не отлучался, чтоб не упустить момент, когда Халва начнёт, наконец, говорить правду, не будучи прикрытым антиментатом.

Но проблема заключалась как раз в том, что Халва просто молчал.

Если честно, я не ожидал такой стойкости от жалкого слабака, которого рвало при виде крови и внутренностей. Теперь-то стало понятно, что всё это было только прикрытием, причём отличным — ведь никто не заподозрил Халву даже тогда, когда он сам вернулся после того рейда, стоившего жизни Щеглу.

— Оль?

— Да, Орк? — не отвлекаясь от своего занятия, откликнулась Графиня.

— Может, есть более эффективные способы?