Или мог? Слишком много сил было потрачено, чтобы найти её, слишком важные ответы могли быть у неё. Но даст ли она их? Возможно, она всё ещё может оказаться полезной? Или, как минимум, объяснить, что за ад тут творится…

Я был почти уверен, что уловил за дальним проходом еле слышные звуки шагов, но Марлин покачал головой: видимо, он никого не чувствовал. Да и скрыт Гадюки нас всё ещё надёжно прикрывал. Я сделал останавливающий жест всем и показал, что мы тут закончили.

Марлин повёл нас под прикрытие арки, откуда можно было выйти к наружной тропе — но я всё же остановился, чтобы оглянуться.

— Почему её тут бросили? — громко прошептал Чечен, недоуменно складывая брови домиком. — Сектанты так просто не отдают свою собственность.

— Вот именно, — отозвался я. — Мне не нравится, как легко это получилось. Тут не их база, а просто пустые камни.

— Не совсем пустые, — нервно провела по короткой стрижке Гадюка. — Тут готовится какой-то ритуал.

Что-то внутри меня — словно старый боевой инстинкт, — начало кричать об опасности. Сначала тихо, потом всё громче и громче. Шансы, что Марианна случайно осталась тут брошенной, стремились к нулю. Сектанты могли бы устроить засаду, подготовить ловушку, погоню. Что угодно… А тут ветер гуляет. Я коротко кивнул Марлину:

— Уходим. Немедленно. Мы тут вроде всё уже увидели, давайте к своим.

— Но, Орк… — начала Гадюка. — А вдруг мы упустим шанс получить информацию?

Марлин покачал головой.

— Орк прав. Мы видели, что тут никого нет. В этом была задача нашей группы. Если не хотим превратиться в кровавое подношение, идём. Быстро.

Гадюка промолчала, но явно была не согласна с приказом командира группы. Марлин лишь сжал губы и кивнул, тоже чуя холодное дыхание опасности. Мы тихо, как и пришли, поспешили на выход из этого гнусного места.

Я шёл, размышляя о встрече с Марианой. Ей свои вырезали глаза и оставили на съедение в этом сером кластере. Может, стоило облегчить ей страдания? Ольга считала, что для килдингов она представляет ценность. А тут — вот она. Сидит безглазая и поломанная, никому больше не нужная. И это та, которая выкрала Слезу Солнца и знала, где её спрятала. Что-то слишком много странностей…

Мы почти вышли из круга Реликта, когда повеял резкий, холодный ветер. Тусклое небо над нами затянуло низкими тяжёлыми тучами, в которых то и дело мелькали багровые полосы молний. Но грома не было. Всё говорило о том, что серый кластер готовится к своей перезагрузке или, как минимум, затевает очередную каверзу. Ускоряя шаг, я не мог избавиться от гнетущего предчувствия — что бы ни происходило здесь, нас явно подталкивали и вели к чему-то, чего я пока не понимаю. Показали Марианну — словно приманку на рыболовном крючке…

Мне чудилось, что за этими каменными лабиринтами может быть полно бегунов или заражённых под контролем сектантов. В груди сердце колотилось на повышенных оборотах, но я заставлял себя сохранять внешнее спокойствие. Если остальные заметят растерянность «специалиста по Реликтам», то что они подумают?

— Орк, нам сюда, — прошипела Гадюка, указывая на боковой коридор, — выход вон там, где мы пришли.

— Ага, идём.

Мы почти добрались до грубо вытесанного проёма, похожего на узкий каньон между скал и каменных плит. Но я увидел краем глаза что-то, колышущееся в темноте — как будто тень сливается с камнем. А потом тот чуть дрогнул. Возможно, это была всего лишь игра света. Однако я физически ощутил в воздухе чужое присутствие — хищное, тяжёлое, как медвежий оскал. Чувство опасности взвыло внутри. Повернулся, проверяя тыл.

— Вперёд, — прошипел я то ли неосознанно, то ли инстинктивно. — Быстрей давайте!

Чечен одним движением подхватил свой пулемёт, Гадюка метнулась к выходу, а Марлин, недоуменно посмотрел на меня. Я, сжимая нодиевый меч в руке, ничего не видел, но… Это было, словно наша группа столкнулась с хамелеоном.

Снаружи нас встретил колючий ветер, и я выскочил за пределы реликта. Сквозь узкий лаз в камне мы выбрались на открытое пространство и побежали. Наконец, когда отмахали на своих двоих необходимое расстояние, Гадюка подняла палец к губам, призывая к тишине. Вокруг — безмерная серая пустошь, наш кибертрак стоял примерно в двухстах метрах. Всё было спокойно — по крайней мере, на первый взгляд.

Мутный полусумрак словно оживал вокруг нас, тяжело дыша сыростью и какой-то прокисшей гнилью. Зловещая тишина, повисшая над этими землями, ни разу не была такой громкой.

— Вперёд, вперёд! Не останавливайтесь! — скомандовал я, чувствуя, как что-то скручивается в животе от тревоги.

И мы побежали к нашей бронемашине, подёрнутой серой пылью. Дыхание каждого из нас вырывалось рваными рывками.

Гадюка бежала чуть впереди, её короткая рыжая стрижка топорщилась под капюшоном. Глаза, узкие и блестящие, выдавали крайнюю взвинченность, но она упорно молчала. Спина у неё была напряжена, руки сжимали автомат так, как будто хотела переломить его приклад. Я понимал — в душе она возмущена тем, что мы возвращаемся, найдя всего лишь следы какого-то безумного ритуала. Но приказ есть приказ.

Марлин, казалось, был в ещё более мрачном настроении. Его голубой берет съехал почти на затылок, обнажив лоб, залитый липким потом; взгляд блуждал по сторонам. Иногда он будто прислушивался к чему-то — вероятно, пытался уловить отголоски через свой сенсорный Дар. Чечен топал рядом с ним с пулемётом на плече, крепко сжав челюсти, и даже не оглядывался по сторонам. Вся группа, несмотря на гулкие удары сердца, сохраняла молчание.

Под маскировочной сетью наш транспорт походил на стальную тварь, прижавшуюся к земле. Чечен прикрыл нас пулемётом, едва только расположившись на кормовой площадке.