Их никто не преследовал, а это значило, что огонь в господском доме уничтожил все возможные следы побега, и Ольга Анваровна, наконец, смогла вздохнуть свободно. Она держала путь на восток, в родные края и как можно дальше от столицы и дворянского сословья. Дальнейшую жизнь она намеревалась вести скромную и счастливую. Предвкушая долгожданную свободу, графиня испытывала невероятный подъём сил и уже планировала, как где-нибудь на окраине страны откроет своё небольшое дело, которым и будет кормиться до конца своих дней. Но уже на следующий день горничная внезапно заурчала и бросилась на графиню.

Так Ольга Анваровна оказалась в Улье…

Возвращение прошло незамеченным. В основном потому, что ни Аня, ни Лакшери не пошли к себе, а намылились со мной, в подвал.

— Орк, я точно знаю, что у тебя где-то принычена бутылка, — заявила мне азиатка. — Не знаю, как тебе, а нам с Лаки точно нужно выпить.

Я спорить опять не стал. Во-первых, устал настолько, что просто находился в состоянии полнейшего равнодушия. Во-вторых, девчонки и вправду многое пережили за ночь, так что выпить, чтоб немного расслабиться, им действительно не помешает. Ну и в-третьих…

Была у меня эта бутылка, была. Запрятанный под матрасом на чёрный день армянский трёхзвёздочный коньяк. Приберегал для себя, конечно, но ситуация располагает не быть жадным.

Лакшери, всё ещё кутаясь в тогу килдинга, брезгливо осмотрела мою берлогу.

— Как ты тут живёшь? — удивилась она. — Почему тебе нормальную комнату не дали?

— И эту бы не дали, если бы не графиня, — криво ухмыльнулся я и полез под матрас.

— Да, я знаю, что это Ольга Анваровна вам обоим общагу выбила. Но я думала, раз даже Аню, хоть она и не студентка, к нам подселили, — недоумённо пробормотала Лакшери. — А тебя засунули в подвал, как будто ты в чём-то провинился. Или насолил лично Кназу — он, говорят, злопамятный. Только чем?

Мы с Анюткой переглянулись и расхохотались.

— Что?.. Что я такого сказала? — не поняла Лакшери.

— Нет, ничего, — взял себя в руки я, но смех против воли продолжал рваться наружу. — Просто ты угадала. Я, честно, без понятия, почему графиня тогда вступилась за меня. С этим запретом рейдов мне без её помощи пришлось бы бросать учёбу и уезжать обратно в Зимний.

— А, ну да, ты же номер в гостинице снимал… — вспомнила рыжая. — Да, точно. Цены там ого-го, помню, на ожидание экзамена едва-едва наскребла, чуть ли не на живце экономить пришлось…

— Два номера, — подлезла узкоглазая егоза. — Я ему боевой товарищ, а не любовница, между прочим. А потом нам запретили рейды после того, как Щегол…

Девочка резко погрустнела.

— Всё равно отомщу, — тихо прошептала она.

Забрала у меня коньяк, откупорила и первой приложилась к горлышку.

Усевшись на матрас, начали передавать друг другу коньяк. Стаканов у меня тут не водилось, так что пили из горла. Помянули Щегла, сделали по глотку за упокой Кекса и Катетера. Алкоголь подействовал на всех по-разному. Я пребывал в лёгком приятном тумане, когда мыслишь вроде медленно, но не настолько, чтоб потерять связь с реальностью. Аня, хоть и прикладывалась к бутылке наравне со всеми, пила маленькими глотками, а потому оставалась практически трезвой. А вот Лакшери, похоже, пить не умела вообще, и её даже от небольшой порции развезло. Сначала она вроде как ещё пыталась участвовать в разговоре о сегодняшних событиях, но вскоре её понесло жаловаться.

— Когда Оленька Анва-аровна меня сюда пригласила, я ду-умала, что это из… из-за того, что у ме-еня очень сильный знаха-арский Дар, — заплетающимся языком принялась рассказывать она. — Думала, вот при-иеду-у, вот выу-учусь и-и…

Я, честно, не понял, что именно так задело рыжую. По мне так персональное приглашение графини было сродни выигрышу в лотерею и уж точно выделяло Лакшери из толпы таких, как я.

А вот Анютка словно почуяла что-то важное в словах Лаки и подобралась.

— И?.. — подбодрила она ботанку.

Вообще, выглядела она в этот момент как заметившая добычу акула.

— Ну, я не зна-а-ю, — не заметила подвоха Лакшери. — Может, стала бы таки-им знахарем, которого в любой, пря-амо любо-ой стаб с распростёртыми возьмут. Или… или осталась бы в За-амке для чего-нибудь такого, ну… научно-ого… Вот как Авессалом Вали… Валё… Ва-ле-ре-вич, — выговорить отчество преподавателя по арктефакторике получилось у Лакшери только по слогам. — Я ду-умала, что раз меня перо… перно… пер-со-наль-но пригласили, значит, есть во мне что-то такое круто-ое-е, что выделяет меня среди других. Ну типа делает лучше, наверное…

— А что на самом деле? — снова направила мысль пьяной Лакшери Анютка.

Азиатка словно и вправду почувствовала, что сейчас Лакшери скажет что-то очень, очень важное. Чёрт знает, как, наверное, сработала знаменитая женская интуиция, объяснить которую невозможно, как и уличить в ошибках.

Всегда знал, что все бабы — ведьмы!

— А на са-амом деле, — ботанка важно подняла руку с выставленным вверх пальцем, но спьяну не рассчитала движение, и от него полы хламиды, в которую она куталась, распахнулись, открывая взгляду все женские прелести, — Графине была нужна только моя способность видеть бу… будущее, чтобы…