— Насколько она хороша?

— Очень, — серьёзно ответил иудей, — поэтому я прошу вас взять её к себе, неважно в каком статусе. Лучше всего, конечно, пусть будет вашей официальной любовницей, тем более что любой мужчина при взгляде на неё не станет вас сильно осуждать, за связь с иудейкой. Остальные мои братья, видя её рядом с вами, не будут задавать мне вопросов, почему вы выбрали меня своим партнёром. Мне бы очень не хотелось отвечать на их вопросы, когда всем станет понятно, какие возможности я приобрету благодаря вам.

— Это официально, а не официально? — задумчиво произнёс я.

— Мы станем вашим дочерним банком, сеньор Иньиго, с единственным условием, что Сара будет работать вместе с вами в материнском банке Медичи.

— Хотите, чтобы кто-то отстаивал ваши интересы, — понял его я, — не жалко девочку?

— Когда на кону весь семейный бизнес, сеньор Иньиго, — вздохнул он, — мне приходится выбирать меньшее из зол.

— Хорошо, — согласился я, — тогда я предлагаю позвать её и написать соглашение между нами.

— За этим я и приехал, сеньор Иньиго, — облегчённо сказал он.

Я попросил Бернарда привести девушку и вскоре она предстала перед нами: изрядно похудевшая, невыспавшаяся, с натруженными и опухшими руками от тяжёлой работы.

— Ты станешь любовницей сеньора Иньиго, Сара, — просто сказал он ей то, о чём мы только что договорились, — и будешь работать теперь на него, отстаивая наши интересы.

Она перевела замученный взгляд на него, на меня и затем неожиданно плюнула в мою сторону. Слюна попала на мой стол и промочила белоснежную скатерть.

— Вот мой ответ, на это предложение! — резко ответила она мне и ему.

Глаза иудея полезли на лоб, и он, сполз со стула на колени, пополз ко мне по полу.

— Ваше сиятельство, умоляю, простите её, прошу вас, она моя единственная внучка! — едва не рыдал он, понимая лучше неё, что сейчас произошло.

— Сеньор Авраам, — я успокаивающе поднял руку, — вам не о чем волноваться, поднимитесь, мы ведь с вами теперь партнёры.

Он непонимающе посмотрел на меня, и его глаза правда были полны слёз, так он испугался за внучку.

— Я ставлю нашу сделку с вами выше нанесённого мне оскорбления, — я пожал плечами, — к тому же она не мужчина, чтобы я оскорбился как следует.

— Правда? Сеньор Иньиго, вы так милостивы, — он попытался подползти ближе на коленях, чтобы поцеловать мне руку.

— Сеньор Авраам, давайте вернём женщину на кухню, а сами займёмся делом, — я ещё раз показал ему, что он может встать и мужчина, видя мой нетерпеливый жест, тут же это сделал.

Появившемуся управляющему, я показал на белоснежную скатерть, затем на мокрое пятно от плевка.

— Подай мне пожалуйста чернила, Алонсо.

Он это сделал и я взяв чернильницу в руки, наклонил и стал водить баночкой по скатерти, проливая едкую жидкость, которая тут же впитывалась в тонкую льняную ткань, особенно много выливая в место, где был плевок. Все трое удивлённо смотрели за моими манипуляциями.

— К той работе, которая есть сейчас у Сары, добавилась ещё одна, — мягко сказал я, обращаясь к Алонсо, — теперь по ночам, она вместо сна будет отстирывать эту скатерть, пока её совсем не отстирает. Проследи пожалуйста за этим.

Управляющий изумлённо посмотрел на девушку, на скатерть, которую можно было только выбросить после того, как я разлил на ней столько чернил, но конечно же поклонился мне.

— Как скажете сеньор Иньиго, я лично за этим прослежу.

— Благодарю тебя Алонсо, — кивнул я и продолжил, — попроси Бартоло принести новые чернила, стол и скатерть, нам с сеньором Авраамом предстоит сегодня много работы.

— Ты отдашь меня ему? Этому уроду? — девушка обратилась к дедушке на местной смеси языков, — ты же видишь, что он уморит меня работой! Какой ты дедушка мне, после этого?!

— Если родители не дали тебе нужного воспитания, — вместо вздрогнувшего старика, ответил ей я, показывая, что знаю и этот местный диалект, — это придётся теперь сделать мне.

— Алонсо можешь её увести, — попросил я управляющего, пока она действительно не наговорила того, после чего мне останется только её убить. У всего его пределы, даже у моего терпения, а мне не хотелось бы портить из-за неё отношения с раввином и главой иудейской общины Сеговии.

Кастилец, несмотря на гневные крики увёл Сару, а я спокойно повернулся к грустному иудею, сказав, будто ничего не случилось.