– - Да нет, это, конечно, безобразие, -- сказал старейшина, -- только вот тебя это никак не оправдывает.

– - Дверной Косяк, невиновен я перед тобой лично, я готов поклясться чем угодно, да беда в том, что у меня теперь уже ничего нет! Честь и ту растоптали, а жизнь в ваших руках... Я уже рассказал вам о том единственном, в чём меня можно попрекнуть. Да я нарушил... нарушил пусть не закон, но обычай. Первому Инке положено, чтобы у него было несколько жён, чтобы у него было как можно больше сыновей, из которых можно было бы выбрать потом достойного правителя, но я... мне хотелось просто иметь дом и семью, как у простых людей, мне хотелось жениться по любви, хотелось простого человеческого счастья... Но у меня рождались одни девочки, и я оставил страну без наследника. Я думал, у меня годы ещё впереди, ведь я ещё не стар... Манко Капак одной женой обходился, и ничего! Но можно ли меня вешать за то, что я женился по любви и не хотел изменять жене?

– - Искусно врёшь!
– - сказал старейшина.
– - Да только я не такая тёмная деревенщина, как ты думаешь! Я и в театре бывал, там и не так притворяться умеют! Ещё слезу пускаешь, подлец!

– - Позвольте, а если он не врёт?
– - сказала какая-то старушка.
– - А если он правду говорит? Тут слово против слова.

– - Ты молчала бы, Кочерыжка, -- сказал старейшина, -- ведь по его милости сына потеряла. Кондора тебе кто вернёт?

– - Так я вспоминаю, как Кондор у нас на побывке был, так я его всё расспрашивала -- ведь Первого Инку охраняешь, расскажи что-нибудь про то, как он с бабами... стыдиться тут чего, все ведь инки мужчины горячие... А Кондор сперва отнекивался, а потом под страшным секретом сказал, что ни он, ни кто либо другой из охраны никогда не видел, чтобы Первый Инка уединялся с женщинами или даже просто флиртовал. Нет, с женой он, конечно, уединялся на супружеском ложе, но ведь разве жена для правителя -- это женщина? Тем более после стольких лет брака... Ходили даже слухи, что якобы он бессилен... но некоторые из воинов, которые осмеливались заглянуть к нему в спальню, якобы видели, что супружеские обязанности он всё-таки исполняет... Сам Кондор этого, правда, не видел, он был слишком стыдлив, чтобы подглядывать... Так что тут всё со словами Асеро сходится.

– - Кочерыжка!
– - крикнул Асеро.
– - Я ехал сюда, чтобы найти тебя! Скажи, нет ли каких вестей о Кондоре?

– - Я ничего о нём не слышала с того рокового дня. Но разве он не погиб за тебя, как велела ему его честь?

– - Нет, он хотел погибнуть, но я не мог допустить этого. Я знаю, что он у тебя единственный сын. Я поручил ему вывести из дворца мою жену. Если бы им удалось спастись вместе, то они бы были уже здесь. Увы...

– - Свидетельство Кочерыжки не считается, ибо из вторых рук, -- сказал старейшина.

Но тут неожиданно вышла его мать и сказала.

– - У меня тут есть ещё один свидетель. Топорик, давай.

Топорик, мальчишка лет десяти, выступил вперёд и, немного помявшись, сказал:

– - Я подслушал, как Золотой Лук своим приятелям рассказывал одну историю. Те сначала сожалели, что, никому не удавалось застукать Асеро с посторонней женщиной, и никому не удавалось. А он сказал, что ему тоже не удалось, хотя казалось, что удача плывёт ему в руки. Во время послеполуденного отдыха он увидел, как Асеро под кустом над женщиной наяривает, а штаны его на кусте висят. Ну, они подошли потихоньку, тот таким делом занят, внимание едва ли обратит... Смотрят, и впрямь на кусте штаны висят, но только он не женщину, а собственную жену обрабатывает! Хотя всё равно увидеть государя без штанов -- это событие!

Асеро стыдливо поднял руки к лицу, но его стража не позволила ему закрываться.

– - А кто были эти приятели, которым Золотой Лук всё рассказывал, -- спросил старейшина.

– - Да вот они, -- указал на стражников Топорик.

– - Боги, боги!
– - воскликнул Асеро.
– - Мне, конечно, неловко, что меня застали за таким делом, но на самом деле стыдно должно быть вам. Почему вы так воспитываете юношей, что самое интересной для них связано с тем, что у меня штаны на кусте висели? Где хоть какой-то стыд и скромность? Почему меня в их годы не подглядывание за людьми в столь интимный момент интересовало, а библиотека! Ведь и у вас в селе библиотека есть. Но не интересно им! Или у вас тут специально развращают юношество, а вы глаза на это закрываете? Но как можно быть такими равнодушными к тому, какими растут ваши сыновья? Впрочем, я надеюсь, что их развратили не до такой степени, чтобы и они согласились меня оклеветать!

– - Ну да, Топорик всё точно пересказал, -- ответил один из стражей.
– - Ты скорее евнух по жизни, нежели развратник. Может, у тебя с женой через раз только и получается, но ты с ней уверен, что она рот на замке держать будет, иначе ей родной брат голову снесёт, а с остальными не рискуешь позориться. Но только всё равно бессильный не имеет права быть Первым Инкой! Сколько лет ты нас обманывал?!

– - Погоди, Плечистый, -- сказал Дверной Косяк.
– - Если он бессилен как мужчина и действительно не знал других женщин, то это значит, что он не позорил Стрелы. Значит, Золотой Лук оболгал его в этом вопросе, и заодно оболгал и сестру...
– - обернувшись к сыну, он вскричал -- Тебе, подонок, значит, плевать на её честь! И после этого ты смеешь лгать, что мстил за неё! Может, и Золотого Шнурка он не убивал.... Золотой Лук, я хочу знать о судьбе моей дочери! И сына! Может, он и в самом деле его не убивал, а тут ты тоже всё выдумал?! И он прав, что его верность жене и половая слабость не являются преступлениями, за которые нужно вешать.

Золотой Лук был явно растерян таким оборотом. Через силу он выдавил:

– - Мне нужно, чтобы этого... солнечного выродка повесили, плевать за что!

– - Так а на честь нашей семьи тебе тоже плевать, значит?! И на честь сестры?! За что ты её опозорил при всём народе?

– - Да шлюха моя сестра, не велика потеря! Ты думаешь, девы солнца сильно себя блюдут? Так что им потерять невинность -- невелика потеря. Ну а Золотой Шнурок всё равно был не честью нашей семьи, а позором! Слабый, хлипкий...

– - Не такой уж хлипкий, раз в охрану взяли.

– - Да я знаю, как ты Кондора уговаривал!

– - Уговаривал. Не спорю. Но теперь разве это важно? Он тебе всё-таки брат!

Золотой Лук угрюмо молчал в ответ, видимо чувствуя себя прижатым к стенке. Молчал и старейшина. Паузу прервал Асеро:

– - Я рад, что хоть обвинения в разврате и насилиях с меня сняли и можно перейти к другим пунктам. Дверной Косяк, а ведь ты и сам виноват в том, что так получилось, ведь ты позволял сильному издеваться над слабым. Мне Кондор успел рассказать историю, как Золотой Лук брату в постель муравьёв подкинул. А ты простил ему такую низость. Может, и я виноват, надо было больше внимания на свою охрану обращать. Но ведь я же им всё-таки не отец и не учитель. У меня несколько иные обязанности на первом месте были.