Бывший монах спросил:

– - А если нас там увидят на руинах?

– - Ну, примут за мародёров, ищущих, чем поживиться. Немного обидно, но по нынешним временам к этому никто не прицепится. Золотой Подсолнух, я конечно, надеюсь, что до этого не дойдёт... Но в случае чего, если всё-таки погромщики заявятся сюда, то хоть ты сможешь убежать.

– - И бросить вас здесь на верную смерть?!
– - юноша вздрогнул от негодования.

– - Тогда придётся выбирать меньшее из зол. Если мои бумаги попадут в руки врагов, это может стоить не одной жизни. Но сжечь я их тоже не могу, потому что они могут быть полезны своим. И они... они здесь, вот в этой шкатулке. Обещай, что в случае чего убежишь с ними.

– - Обещаю, -- с трудом выдавил из себя бывший монах, в глубине души надеясь, что это страшное обещание не придётся исполнять никогда в жизни. В этот момент Перо с кровати сказал:

– - Боюсь, что без чего-нибудь остренького, хотя бы вязальной спицы, мне не справиться.

– - Хорошо, дам!
– - сказал Золотистый Орех и, поймав вопросительный взгляд бывшего монаха, шепнул: "Не бойся, себе он ничего не сделает. До тех пор, пока не завершит работы".

– - А кому ты собрался шифровку составлять?

– - Твоему отцу.

– - Но как ты ему её перешлёшь?

– - А вот об этом мы с тобой попозже вместе покумекаем. Ты точно не хочешь есть? А то мы тут с твоим другом сбегать на руины дома Инти должны.

– - Ладно, давайте ваш завтрак.

Золотистый Орех подмигнул бывшему монаху. Победа! По крайней мере, на некоторое время от мыслей о самоубийстве удалось отвлечь.

От дома Инти остался один обгорелый остов, деревянные перекрытия выгорели дотла. То здесь, то там валялись обгорелые скелеты погибших воинов, видимо, из защитников. Юноше было страшно думать, что наверняка не все из них погибли в бою, кто-то сгорел из них заживо раненым. К своим двадцати трём годам бывший монах видел многое, но за время жизни в Тавантисуйю он уже успел отвыкнуть от вида и запаха горелой плоти. Неужели теперь придётся привыкать к этому вновь?

Потом он подумал, что будь они настоящими мародёрами, всё равно было бы мало смысла тут ходить. После такого пожара почти ничто не имело шанса уцелеть. Разве что куски драгоценных металлов, бывших ещё вчера изделиями.

Подвальная комната, к которой подвёл его Золотистый Орех, пострадала от огня меньше всего остального. Разве что проход по каменной лестнице, заваленной полусгоревшими балками, дался не без труда. Там были каменные стены, каменный пол и чудом сохранившийся деревянный шкаф. Золотистый Орех подошёл к нему и распахнул. Внутри не было никаких вещей. То ли хозяева не хотели загромождать проход, то ли настоящие мародёры всё уже успели растащить. Золотистый Орех указал на заднюю стенку, которая была как будто перечёркнута двумя железными полосками, в свою очередь плотно вколоченными в стенку, и сказал:

– - Видишь, кто-то специально заделал проход заранее. Сделать это мог только изменник внутри дома. Он знал, что будет штурм, и не хотел, чтобы семья Горного Ветра могла спастись.

– - Но почему им это было так важно?
– - спросил Золотой Подсолнух.
– - Англичане хотели отомстить Лани за Новую Англию?

– - И это тоже. Но всё-таки не думаю, что это главное. Горный Ветер был одним из трёх человек, знавших доступ к тайнику, где хранятся данные на всех, кто когда-либо работал в Службе Безопасности. А это сотни людей, если считать с семьями. Но только он бы никогда не выдал этой тайны врагам даже под пытками. Но он очень любил свою жену и детей, и если бы их стали пытать у него на глазах, то этого он мог и не выдержать... Надеюсь, что он всё-таки мёртв, иначе его участь много страшнее смерти.

Под сердцем у юноши похолодело:

– - Скажи, а как ты думаешь, враги могли знать, куда ведёт этот ход?

– - Думаю, что они этого не знали. Потому что если бы знали, что это за ход и как его открыть, они бы сначала залезли в мой дом и взяли бы дом Инти изнутри. Это было бы много проще для них. Но поскольку они этого не сделали, то предпочли механически его заделать.

– - А будут узнавать?

– - В ближайшее время им не до этого. Потом... кто знает! Но нам лучше самим раскрыть этот ход, чтобы в случае чего хоть ты мог сбежать. Отодрать эти проклятые железки вполне реально, мы же не Горный Ветер, который не мог это сделать без инструментов и в короткий срок.

"Проклятые железки" заняли весь оставшийся день, так как работать приходилось медленно, а Золотое Перо было страшно оставлять надолго одного. Но когда их, наконец отодрали, механизм заработал.

Удалось также раздобыть свежий номер Газеты. Она валялась на пороге дома, и бывший монах поднял её в надежде узнать хоть какие-то свежие новости. Издавал её по-прежнему Жёлтый Лист. О судьбе Асеро и других Носящих Льяуту там ничего конкретного не говорилось. Впрочем, теперь Жёлтый Лист активно поливал своих бывших коллег грязью. Помимо начинавших уже приедаться обвинений в развратных оргиях, были и обвинения в жестоких интригах. Получалось, что практически каждый из Носящих Льяуту представал жестоким интриганом, погубившим ради своего поста не менее одного человека, а то и больше. Бывший монах понимал, что таким образом общественное мнение готовят к расправе над несчастными.

О судьбе заложников тоже ничего конкретного не сообщалось, разве что было сказано, что многие из них связаны с инками, и потому нечего их жалеть. Была даже приведена речь одного из каньяри, который говорил, что инки им изрядно насолили, и потому их с жёнами и детьми наказать будет только справедливо. Что он понимал под "наказанием", было не вполне ясно, но, скорее всего, речь шла об убийстве или обращении в рабство. О лишении всего имущества уж точно.

Бывший монах с отвращением глядел на кусок бумаги, который теперь даже стыдно было называть Газетой, потому что к Газете было принято испытывать уважение. Он с ужасом думал, сколькие из подчинённых Жёлтого Листа согласились поучаствовать в этом. Сам бы он не пошёл на такую мерзость даже под угрозой пыток. А их, скорее всего, и не пытали, наоборот, они ждали этого часа... В христианском мире, насквозь пропитанном лицемерием, он привык созерцать в душах людей бездны мерзости, но тут он был всё-таки очень неприятно удивлён, обнаружив то же самое.