В ответ Асеро лишь угрюмо молчал. Строго говоря, Дэниэл ошибался. Некоторая доля честолюбия у Асеро была. Слава была приятна ему, как приятна чистая и свежая рубашка после бани, он мечтал о доброй памяти потомков... Но в каком-то смысле Дэниэл был прав: честолюбие никогда не было для Асеро руководящим мотивом. Он никогда и ничем бы не пожертвовал исключительно ради этого чувства.

Дэниэл продолжал:

– - А ведь если у тебя изначально нет честолюбия, то как тебе понять тех людей, у которых оно есть? И что оно требует удовлетворения, а в твоём государстве удовлетворить его довольно сложно. Ну, разве что во время войн... но ведь, вы, инки, сами считаете их дурным исключением. А так у вас для карьеры нужно двигаться со ступеньки на ступеньку, и достичь чего-то можно только к старости, а для молодого человека, которому хочется всего и сразу, это всё противно и мучительно. Мы, англичане, тщательно просеивали ваших людей, ища среди них именно таких... И когда нашли достаточно, остальное уже было делом техники. Сейчас они бегают по Куско и убивают всех тех, на кого мы укажем. Они, может быть, даже догадываются, что эта вольница продлится недолго, что их тоже могут убить по ходу дела, тем не менее, они пьяны не столько от вина, сколько от счастья разбить в кровь морды тем, к кому ещё вчера должны были изображать почтение. Счастливы сегодня овладеть их женами и дочерьми, которые ещё вчера бы от них нос отвернули. Между прочим, я и о твоей жене и дочерях говорю!

Асеро не понимал странной логики. По какой причине юные девушки и замужние женщины должны были до того обращать внимание на притязания молодых отморозков? Но, по логике англичан, даже его супруга виновата, что, как и следовало любой порядочной женщине, отвергла притязания Розенхилла. Дэниэл ухмыльнулся.

– - Неужели ты и в самом деле не понимаешь, что возможность здесь и сейчас овладеть горячим женским телом для этих юношей важнее сытой старости? Да они до неё и доживать-то не собираются. Впрочем, даже просто вмазать в морду кому-нибудь высокопоставленному, например, чиновнику или учёному, само по себе тоже кайф. Потому что главное -- это даже не плотское удовольствие, а власть! Власть над теми, у кого до того была власть над тобой. Взять того же Золотого Лука... Ты знаешь, почему он тебе между ног врезал? Кстати, здорово он постарался. У тебя, небось, до сих пор там всё горит. Ну а если ты в ближайшее время не попадёшь в руки лекаря, то рискуешь остаться евнухом на всю жизнь. Ну что молчишь, скажи чего-нибудь для разнообразия. Неужели тебя не страшит, что ты никогда больше не попробуешь ни одной женщины?

– - А разве я буду жить?
– - произнёс Асеро, с трудом разомкнув ссохшиеся губы.

– - Будешь, если проявишь благоразумие, -- ответил Дэниэл.
– - Так вот, ты так и не понял, за что Золотой Лук тебе мстил?

– - За то, что ему моя дочь была недоступна?
– - спросил Асеро.

– - Отчасти. Но дело не только в Розе, хотя ему и сладко будет сделать своей наложницей девушку, которая бы в своей гордости никогда не снизошла бы до него. Впрочем, чтобы добраться до Розы, ему было бы достаточно лишить тебя власти, а делать евнухом не обязательно. Нет, он ненавидел тебя именно за то, что ты имел над ним власть. Ваше государство надёжно защищало народ от стихий, но для молодого, сильного и здорового юноши власть государства куда противнее власти стихии, потому что со стихией можно потягаться на равных один на один, а с государством нельзя. Мы, народ моряков, прекрасно понимаем это... У нас в крови свободолюбие.

– - Сказки это -- про ваше свободолюбие. Сами-то живёте при абсолютной монархии, а разговоры про свободу и ненависть к деспотизму -- товар на экспорт. Знал бы заранее, что за тухлятину вы будете нам втюхивать...

– - Потому что свободолюбцы предпочитают не землю, а море. Впрочем, думаю, что твоя собственная судьба тебя должна интересовать сейчас гораздо больше, чем наш остров, -- Дэниэл вдруг заговорил без подколки в голосе.
– - Послушай, Асеро, я не изверг и не стремлюсь убить тебя из удовольствия. А выгоды в твоей смерти для меня нет. Точнее, если мы убьём тебя, это чревато убытком -- ты можешь стать знаменем сопротивления. Да и народ в твоей стране склонен к вере во всякие нелепые слухи и чудеса. Хоть казни тебя прилюдно на площади, всё равно по стране поползут слухи, что ты жив и где-то скрываешься. Короче, мне лично выгодно, чтобы ты сдался. Ты скажешь, что признаёшь власть Республики и что сам виноват в том, что тебя лишили власти, так как ты наделал немало ошибок. Речь мы тебе сочиним, это не вопрос. После тебе дают небольшое имение, достаточное для того, чтобы ты мог прожить со своей семьёй на том уровне, который для тебя привычен. Но главное -- тебе вернут мать, жену и дочерей. Все они будут живыми, здоровыми и необесчещенными. Раз ты привязан к семье как сентиментальный бюргер, так что для тебя спасти их от позора -- самое важное.

– - То есть я должен спасти их от бесчестья, сам совершив наибесчестнейший поступок? Я не стану предателем, -- сказал Асеро, -- к тому же я вам не верю.

Картина семейной идиллии показалась ему на краткий миг соблазнительной, каким кажется мираж в пустыне, но он усилием воли отогнал обманчивое видение. Предатель не сможет быть счастлив. Только умерев за свой народ, он сможет сохранить остатки чести. Он клялся в верности своему народу, и теперь настала пора эту клятву выполнить до конца.

– - Мне смешно слышать слова о предательстве из уст бывшего короля, -- сказал Дэниэл, -- ведь это подданный может предать своего государя, когда он даёт присягу, если он глупый лошара, он думает, что это его к чему-то обязывает. А уж короли должны понимать, что это обман исключительно в их интересах. Ты сам ещё вчера был королём, и должен бы это понимать. Ведь вся страна была лишь твоим большим поместьем, сколько бы ты не доказывал мне обратное! А своё имущество нельзя предать. Его можно лишь отдать, бывает, что и на не вполне добровольных началах.

– - Что называется разбоем, -- сказал Асеро.

– - Ну, хорошо, разбоем. Но раз уж кошелёк всё равно не спасти, то самое время подумать о том, чтобы спасти свою жизнь. Или ты веришь, что боги накажут разбойников не сегодня-завтра, а тебе не здесь, так на том свете выдадут награду?
– - Дэниэл так хитро сощурился, что Асеро понял: на самом деле тот не верит и в собственного бога, не то что в богов инков. Да и как верить, если столько лет безнаказанно творить подлости, а всемогущий бог не пресекает? Вслух же Асеро сказал:

– - Власть разбойников не может быть справедливой и не продержится долго. Скоро ты помянешь мои слова.

– - Мой племянник Бертран как-то спросил одного священника, почему Господь попускает разбой, ведь Бог за справедливость. И тот объяснил ему, что разбойники как раз и выступают в качестве орудия высшей справедливости. И да, он прав. Ведь есть же некоторая справедливость, когда тот, кто не умеет распоряжаться своим богатством с толком, в конце концов лишается его, и оно попадает в руки к более ушлым и расторопным. Ты не желал извлекать из своих богатств как можно больше прибыли, говорил какую-то чушь про заботу о населении, и лишился всего! Учитывая, как крупно нам повезло, нельзя не сделать вывод, что высшие силы на нашей стороне. Значит, они хотят, чтобы ты лишился власти, и она оказалась у нас. А если уж тебя так смущает идея предательства, то подумай о своей семье -- разве тебя не пугает мысль, что ты предашь их? Ведь они верят в тебя как в мужа и отца. И, думаю, вовсе не горят желанием пойти в наложницы к белым людям. Точнее, насчёт дочерей не знаю, а твоя жена нас как огня боится. И ни в наложницы к Розенхиллу, ни в бордель идти явно не хочет.