Пустыня таяла в потемках, подсвеченная дотлевающим закатом, гаснущей багровой полосой, разделявшей две черноты – неба и земли. Корявые акации будто приплясывали в свете фар, а порой шарахались прочь мелкие стада одногорбых верблюдов-мехари. Это был груз на экспорт – саудиты на том берегу Аденского залива охотно кушали верблюжатинку.

Чем дальше караван уходил от побережья, тем круче горбатились холмы – начиналось предгорье. Словно пограничные столбы близкого хребта, вытягивались термитники – глиняные конусы или пирамиды выше человеческого роста. Вспугнутые ревом моторов, порысила в ночь стайка голенастых страусов.

– Вот какими курями надо народ обеспечивать! – хохотнул Юдин и осекся. – Товарищ старший лейтенант…

– Вижу, – процедил Ершов. – Ребят предупреди!

Сержант забормотал в микрофон шипевшей рации, исподлобья глядя вперед, где дорогу загораживал шлагбаум из кривого ствола акации. Возле него прохаживался десяток с автоматами наперевес, а поодаль, на обочине, выдавались куполки акалов – «вигвамов» местных кочевников, крытых шкурами и тряпьем. Их окружали изгороди из колючих веток с устрашающими колючками.

Рокоча, «Петербильт» подкатил к шлагбауму.

– Скажи Армену, пусть осмотрится, – негромко скомандовал Григорий. – Уж больно наглеют черные. Как бы чего не припрятали в кустиках.

– Уже! – кивнул сержант. – Ара передал, что сходит прогуляться.

Успокоенно кивнув, Ершов опустил стекло и выглянул.

– Что случилось, командир? – спросил он развязно, капризным тоном «белого сахиба».

Чернокожий повращал белками и важно ответил, приосанясь:

– Мы – досмотровая команда. Нам поручено проверить груз!

– Пору-учено? – затянул Григорий. – Это кем же?

Страж поугрюмел.

– Много болтаешь, белая силька! [181] Плати давай!

– За что? – вытаращил глаза старлей.

– За досмотр! – глумливо ухмыльнулся черный.

Зашипела рация.

– Товарищ старший лейтенант, – тихо заговорил сержант. – Справа два КПВТ и расчеты. Ара спрашивает, что делать?

– Гасить! – неприятно улыбнулся Ершов и перешел на сомали: – А сколько возьмешь, командир?

– Сто долларов с машины! – выпалил черный страж.

– Двадцать.

– Девяносто! – разгорячился «начохр».

– Ладно, ладно! Двадцать пять.

– Товарищ старший лейтенант, – вмешался Юдин в торг. – Чисто!

– Восемьдесят! – азартно воскликнул сомалиец.

– Согласен!

Григорий отворил дверцу и сошел, дружелюбно улыбаясь. «Стечкин» будто сам прыгнул в руку, и два выстрела слились в один. Пули легли рядом, разрывая черному бойцу его жадное сердце.

Полыхнули фары, слепя охранников, и на дорогу тяжело соскочил Юдин, разворачивая РПК. Пока подбежали бойцы Хусейна, очередь скосила половину «досмотровой команды». Трое или четверо бросились в пустыню, их догнали одиночные – стреляли «ниндзя» Армена Багирова. И тишина…

– Какая выучка! – впечатлился шейх. Склонив голову, выслушал доклад подлетевшего парнишки в одних шароварах да чалме из грязного полотенца и озабоченно поцокал языком. – Плохо дело, «Халид». Нас остановили не простые солдаты, а «красные береты», гвардейцы Сиада!

Ершов пожал плечами:

– Войну не сохранить в тайне, джаалле Хусейн. Вот она и началась…

– Товарищ старший лейтенант! – донесся грубый голос из темноты. – Тут местные! Просят, чтобы их не убивали!

– Пастухи?

– Козлодеры… э-э… Козопасы!

– Скажи, если зароют убитых, мы их не тронем!

Неожиданно с востока накатил свистящий гул. Темная туша самолета с погашенными огнями пронеслась невысоко, пугая тощих коз.

– Наш борт, товарищ старший лейтенант! Ан-24, по-моему.

– Сержант, – улыбнулся Ершов, – еще раз назовешь меня по званию, схлопочешь наряд вне очереди!

– Есть, товарищ командир!

– Два наряда.

– Да, Григорий, – исправился Юдин.

– По машинам!

Десятью минутами позже автоколонна затерялась в ночи. Боязливые пастухи, поглядывая на небо, откуда едва не слетела белая птица Рух, разбрелись, стаскивая мертвецов. Голоса кочевников звучали все громче, все веселей – столько богатств обрести за одну ночь! Оружие белые унесли с собой, но какие крепкие у солдат ботинки! А простреленную одежду женщины отстирают и заштопают.

– Ру-ух! – взвился отчаянный крик.

Огромная тень парила над пустыней. Раскинув белые крылья, птица ревела, с торжеством покрывая простор.