— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Иванов.

— Давайте, организуем у директора совещание, — выложил я свою идею. — Спектакль устроим! И тексты ролей напишем. Скормим вероятному противнику «дезу»! Не надо никому знать, на что мы вышли, и что открыли. Пусть жрут, что дают!

— Согласен! — хихикнул генерал-лейтенант, и построжел: — Только вы уж продумайте досконально, что и кому говорить. Я-то в вашей науке ни в зуб ногой!

— Сообразим, Борис Семенович, — ухмыльнулся я. — Благодарные слушатели будут в экстазе!

Тихо было в главном здании. Только из фойе доносились крики болельщиков — команды аналитиков и технарей сражались за теннисным столом.

Так что времени для устного народного творчества хватало, а музы толпились в очереди.

Сочиняли мы впятером — я взял в соавторы Иваненко, Киврина, Корнеева и Браилову. Дим Димыч, как главный режиссер, согласовал нашу пьесу и завизировал, а мы набрали тексты на «Коминтернах», распечатали и раздали «актерам».

Перед началом постановки все собрались в коридоре, у дверей кабинета директора.

— Как будто за кулисами! — нервно засмеялась Лена.

— Сейчас выйдем на сцену, — дернул губами Киврин. — Блеснем!

— Так, тексты у всех? — деловито спросил я. — Читали хоть? Надо, чтоб без запинки, от себя!

— С выражением! — подхватил Корнеев.

— Сценической речи не требуется, — отмел я поползновения. — Просто говорите, как всегда!

— И чтобы не было заметно, что читаете с листа, — строго добавил Иваненко. — Ну? Начнем?

Выдохнув, он распахнул дверь, и громко заговорил:

— Входите, входите, товарищи! Понимаю, что отвлекаю, и всё такое, но надо же хоть какие-то итоги подвести. С меня же тоже требуют!

— А кому протокол вести? — вяло забубнил Почкин. — Опять мне?

— У тебя самый красивый почерк! — сладко улыбнулась Лена, посматривая на полку с часами.

— Ой, да ладно…

Все разом загремели стульями, рассаживаясь, и выложили перед собой роли.

— Товарищ Гарин, вам слово!

Я солидно откашлялся.

— Пожалуй, главное наше достижение заключается в том, что тахионный ускоритель работает штатно. Мы его гоняли на всех режимах, системы подтвердили расчетные характеристики…

— Это не совсем так, Михаил Петрович! — дерзко вступила Лена, зачитывая с листа. — Вы же прекрасно знаете, что пучок заряженных тахионов разрушал образцы из бронзы и стали. Он их практически распылял!

— Вы, как всегда, преувеличиваете, Елена Павловна, — холодно отозвался я. Ленины губы сложились в улыбку, и грубый Корнеев показал ей кулак. — То, что металлические образцы потеряли в процессе облучения несколько процентов своей массы, еще нельзя назвать распылением.

— А скажите, Михаил Петрович, — вступил Дим Димыч, — далеко ли еще до создания… Ну, хотя бы, опытно-промышленного распылителя?

— Год или два, — я изобразил раздумье. — Нет, понятно, что установка должна принести пользу народному хозяйству, но не мне вам объяснять, что это лишь желательно. Но вовсе не обязательно. Нет, мы можем, конечно, смонтировать сложный и очень дорогой излучатель тахионов где-нибудь на заводе, чтобы дырявить стальные плиты, но с этим справятся и обычные средства. Мы, вообще-то, приписаны к военному ведомству, и нашей задачей было и остается создание компактного распылителя. Такого, чтобы его можно было установить на гусеничную платформу; выдаешь импульс — и вражеский танк распадается в мелкодисперсный порошок. Или самолет…

— Или корабль! — подсказал Киврин.

— Ну, с кораблем одним импульсом не управиться. Хотя… Если рассеять корму эсминцу типа «Спрюэнс», это выведет его из строя. И будет посудина болтаться с сильным дифферентом, пока не потонет…

— Не увлекайтесь, Михаил Петрович, — осадил меня Дим Димыч, — и не стоит напоминать мне о подотчетности Министерству обороны! Да мы вообще не о том говорим! Распыление материи — это эффект управляемой реакции, а вас, Михаил Петрович, просили заняться именно неуправляемой!

Начальство наседало, а я, как того и требовал Станиславский, закипал.

— Да это выйдет тахионный заряд, товарищ директор, в сотни и сотни мегатонн! Как его испытывать, вы об этом подумали? И где? Прямо здесь? Вы хоть понимаете, что говорите? Да я и так боюсь ускоритель запускать! А если он пойдет вразнос? Энергии выделится столько, что на месте нашего драного объекта останется радиоактивный кратер! Диаметром, этак, километров в шесть или семь! Вы этого добиваетесь?!

— Немедленно прекратите истерику! — рявкнул Иваненко. — Развели тут, понимаешь…