Ну откуда ей взяться, если немецкие «фоккеры» только-только появились в небе? Германская полуэскадрилья этих новейших истребители рыскала над очередным участком прорыва фронта, прикрывая свои войска от русских бомбардировщиков и штурмовиков. Время от времени звено или одиночная машина пикировали и обстреливали очередную наземную цель, после чего, используя набранную скорость, быстро набирали высоту. Пройдет ещё десять-пятнадцать минут, и их сменит другая полуэскадрилья. Потом третья, четвертая… А дальше «карусель» возобновится. В дни наступления германские лётчики совершали по два, а то и по три вылета в день!

Лаухин, дослужившийся за год войны до поручика и командира эскадрильи, понимал, насколько трудно такое обеспечить. Тяжело приходится и самим пилотам, и обслуживающему персоналу — механикам, оружейникам, заправщикам, смазчикам…

Разумеется, такое германцы проделывали далеко не каждый день своего наступления. Три недели такого напряжения не выдержал бы и железный немецкий «орднунг». К счастью, сейчас его эскадрилье не придётся делать ничего подобного. Их задача проста — «вымести» истребительное прикрытие с неба над этим участком фронта. На это у них будет двенадцать минут. Потом подойдут две эскадрильи «жориков» в сопровождении ещё одной эскадрильи истребителей. Но там старенькие И-1, вот их и отрядили в сопровождение тихоходных штурмовиков. А его эскадрилья получила новейшие «сапсаны». Не машина, а мечта истребителя! Скорость увеличили еще на тридцать пять кэмэчэ, и пулемётов у них три. И двигатель получил противопулевую броню.

Двигалась его эскадрилья на семьсот метров выше немцев, а при нужде они были готовы ещё немного подняться, так что атаковать будут сверху, так удобнее.

— Achtung [88] ! — прозвучало в эфире. Да, немцы идут в ногу со временем, тоже поставили портативные рации на каждую машину. Ещё год назад это было для них за гранью представимого, и даже русские ставили рации не на каждую машину. Однако в военное время прогресс мчится вперёд с невероятной скоростью, а границы представимого и нормального быстро раздвигаются.

Понятно, их увидели.

— Эскадрилья, поднимаемся ещё на двести метров! — скомандовал Александр. Всё, до немцев меньше минуты лёта, отыграть высоту они просто не успеют. — Атакуем звеньями! Ведущие выбирают цели. Ведомые, не увлекайтесь атакой, ваша задача прикрывать ведущего! Работаем!

Для себя он выбрал обильно расписанный биплан. Чего на нём только не было намалевано — и дубовые листья, и силуэт девушки, особенно много было крестов. Обычно так расписывали наиболее результативные машины. Вот её он и ссадит с неба.

Качнув крыльями в традиционном уже знаке «делай, как я!», поручик начал пикирование. Большинство его собратьев предпочитало открывать огонь с полутора сотен метров. Но Лаухин открыл огонь с четверти километра. Слишком уж быстры «сапсаны», опасался не успеть нанести цели достаточное количество повреждений.

Первую пристрелочную очередь он дал из пулемета, установленного на фюзеляже. Мимо! Довернул и, поняв, что на ещё одну пристрелочную не остаётся времени, очень уж разогнался «сапсан» в пикировании', саданул из всех трёх пулемётов. Есть, попал!

Уже пролетев мимо он услышал в шлемофоне радостный голос одного из ведомых:

— Горит! Горит наш «красавец писаный»!

В тот бой они завалили троих, а четвертый, как отследила воздушная разведка, не дотянул до аэродрома. Но главное, как и учил их Великий Князь Александр Михайлович, было в том, что через две минуты после выхода из боя последней германской машины, подошли штурмовики, и начали из бортовых «Эрликонов» жечь немецкие «полугусеничники». Да, в лоб те брались плохо, но кто ж мешает «жорику зайти со стороны борта? Или с тыла? Да и лобовая броня уверенно сопротивлялась одиночным выстрелам 'восьмилинеек» только с трёхсот метров и под углом. А штурмовик мог ударить и с двухсот, да перпендикулярно, он ведь сверху заходит!

А стоило немецкому броневику потерять ход, его атаковали РСами [89] . Да, всего за полгода те «противоаэростатные» ракеты, которыми Артузов сжёг дирижабль, развились до 82-мм «окурков».

Когда Лаухин, тогда ещё подпоручик, полюбопытствовал, откуда такое странное название, ему пояснили, что это из-за того, что применять ракеты приходится метров с двухсот, а лучше и ещё ближе.

Впрочем, если подворачивались цели попроще — грузовик с боеприпасами, тягач с оружием или цистерна с горючим, «жорики» не брезговали и обрабатывали их пулемётным огнём.

А вот истребителей командиры удерживали от увлекательной охоты. И так две машины в тыл ушли — один «сапсан» противник подбил, а второй «горячий парень» высадил боезапас «до железки». Но никуда не денешься, их задача — прикрывать. По сообщениям разведчика сюда идёт эскадрилья «фоккеров», так что работа ещё будет!

из мемуаров Воронцова-Американца

«…Надо отдать должное немецким лётчикам, они не побоялись атаковать возвращающиеся домой штурмовики, хотя их прикрывало вдвое большее число наших машин. Да и у 'жориков» имелись не только курсовая пушка и пара пулемётов, но и ещё один для прикрытия хвоста. Тем не менее, нашим истребителям пришлось ещё поработать, а некоторые штурмовики вернулись на аэродромы ощутимо потрёпанными. К счастью, двухмоторная схема и дублированная система управления позволяли им продолжать лететь даже после повреждения одного из двигателей или ранения пилота.