— Я столько хочу с тобой сделать… — шепчет Ролло прямо в поцелуй и задыхается, не может продолжить. Отлично, миссия по тому, чтобы его отвлечь, выполнена успешно.

Нежные пальцы скользят вверх по моим ногам, добираются до края белья, отчего по телу проходит приятная дрожь. Ролло отрывается от моих губ, чтобы поцеловать шею, я кладу руки ему на грудь, скольжу ниже, к животу, касаюсь тяжелой металлической пряжки ремня. С удовольствием вдыхаю запах дорогого одеколона, который окутывает нас, будто облако.

— А вот мы и добрались до самого интересного! — раздается жизнерадостный комментарий, и Ролло вскакивает, удерживая меня за плечи.

— Это что было? Я точно слышал! — Он бешено оглядывается, и я вздыхаю.

Встаю, поправляю платье и иду к открытой балконной двери. Втаскиваю внутрь клетку в половину меня ростом — это нелегко, потому что сидящее внутри существо, серая горгулья с острыми рожками и с мордочкой вредного бульдога, вертится на месте, бьет перепончатыми крыльями из черной кожи по железным прутьям, царапает их острыми когтями и возмущенно пыхтит.

— Вот, — говорю я, ставя клетку на пол. — Это Горги.

Знаю, знаю. Фамильяров вообще-то нельзя держать в клетке, но это, увы, не мое решение. По-хорошему, фамильяры всегда должны быть где-то неподалеку от мага, чтобы помогать, поддерживать и утешать. Сколько книг я прочитала в детстве о том, как маг и фамильяр находят друг друга! Сюжет большинства историй рассказывал, как маг, молодой, взрослый или уже совсем пожилой, никак не мог встретить своего фамильяра. А потом совершал что-то великое или просто хорошее — и фамильяр тут же находил его, как награда своего героя. Маг и фамильяр тут же становились ближе всех на свете и дальше шли по дороге жизни вместе, до самой смерти, увеличивая силы друг друга с каждым прожитым годом. Маги, имеющие фамильяров, обычно были намного сильнее тех, кто фамильяров не имел.

В реальности поиск животных-товарищей действительно частенько становился проблемой: этих существ нельзя было купить, они сами находили тебя, оставалось только узнать. Коты, змеи, фениксы, мантикоры, аспиды, жуки-скоробеи, даже крысы, гиппогрифы или пегасы — фамильяром могло оказаться самое обычное животное, которое можно встретить на улице в самый обычный день. Взглянув друг на друга в первый раз, маг и фамильяр тут же узнавали друг друга, а между ними устанавливалась связь, позволяющая им друг друга чувствовать и всегда находить.

Морально я была готова к тому, что тоже долго не встречу своего фамильяра — шутка ли, сам директор академии, где я училась на артефактора, до сих пор ходил один. А у меня в родне и магов-то отродясь не было. Соседи за глаза называли подкидышем, когда я начала в одиннадцать лет фортели с полетами над полем и оживлением грязевых человечков выкидывать.

К чему я не была готова, так это к тому, что фамильяр найдет меня сам, в мой первый же день в столице.

И с этого проблемы только начнутся.

Интересно, а бывает вообще такое, что фамильяр ненавидит мага, с которым связан? Потому что мой меня как минимум недолюбливает.

Ролло подходит ближе и заинтересованно наклоняется к Горги. Та тут же кидается на него, прутья клетки от прикосновения когтей звенят, тихое фырканье переходит в угрожающий рык. Артистка!

— Горги мой фамильяр, — говорю я.

— Это я уже понял. — Ролло выпрямляется и вопросительно смотрит на меня. — Она из цирка-шапито, — рассказываю я, — там плохо обращались с животными, так что цирк закрыли, министерство постаралось. Горги хотели отправить в зоопарк, но я решила забрать ее себе, увидела объявление в газете. — Я неловко пожимаю плечами. — Приехала забирать — и оказалось, что нашла фамильяра.

Ну почему, почему я не вызвалась приютить василиска? Или грифона? Слона, в конце концов! Жизнь могла бы быть такой простой!

Но нет, меня угораздило не только нарваться на самое вредное животное в цирке (а может, и во всей стране), так еще и на то, что обучено говорить по-человечески. Нет, я, конечно, знала, что горгульи на такое способны, потому их часто и покупают для цирковых трупп. Но чтобы настолько… К такому жизнь меня точно не готовила.

Ролло снова приближается к горгулье, на этот раз аккуратнее.

— Красивая, — дипломатично говорит он, пока Горги кривляется, пытаясь перегрызть прутья клетки острыми клыками, располагающимися у нее во рту в два ряда, как у акулы.

На публику ведь играет, выпендрежница! Так-то ее из клетки калачом не выманишь.

— А почему она до этого разговаривала, а сейчас молчит?

— Из вредности, — пожимаю плечами я. — По правде говоря, она вообще на контакт не идет, да и в цирке тоже не шла. Потому ей там и доставалось больше всех.