Перед его машиной возникает лось. Вроде бы обычный лось — если не считать драконьих крыльев, пламени из пасти и змей, извивающихся из копыт.

— Ого, — говорит Маша сбоку, даже не испуганно, а скорее заинтересованно. — Какой оригинальный лось!

Пожимаю плечами:

— Первое, что в голову пришло.

Водила орёт, визжит, чуть ли не рыдает. Резко дёргает руль, пытаясь уйти от столкновения, но, увы — не туда. Машина юзом летит в сторону лесополосы и врезается в дерево.

Я уже заранее всё рассчитал. Из сиденья вырастают лианы, мягкие, гибкие и крепко хватают водителя за грудь и плечи, гасят инерцию, не давая ему впечататься в стекло. Зачем гробить обычного водилу? Он же не виноват, что везет арбузоголового Демона.

А вот и кульминация.

Паскевич, как истинный самоуверенный княжич, не пристегнулся. Видимо, полагал, что его тушу бережёт сама судьба. Авария застала его врасплох — и уже в следующую секунду его вышвыривает из салона, как пробку из бутылки шампанского. Вот только раздувшаяся от яда голова не пролазит и намертво клинит в перекошенном окне.

— Вытащите меня! — орёт он так, что у воробьёв на деревьях, наверное, начинается паническая атака. — Я застрял! Чёртова машина! Дрянь!

Я усмехаюсь. С такой головой придется пилить дверь автогеном. По-другому княжича не выковырять. Но это уже род Паскевичей пускай решает.

Ментально я отпускаю Ломтика — и мы с Машей возвращаемся в свои тела. Глаза снова видят салон моей машины.

Маша откидывается в кресле, снова захлёбываясь смехом. Да что же за день сегодня у княжны? Второй раз уже прорывает на хохот!

— Господи, Даня! — сквозь смех говорит она. — Я никогда бы не подумала, что мое свидание может закончиться тем, что я буду угорать над Демоном, застрявшим в машине! Он как пробка в бутылке! А этот лось с крыльями! С змеями из копыт! Как ты вообще такое придумал?

Пожимаю плечами:

— Воображение — сильная сторона телепата.

Она вдруг притихает. Смотрит на меня не просто весело, но с загадочными искорками в глазах. Медленно придвигается ближе и, обвив мою шею, целует.

— А это тебе… — шепчет она. — За то, что ты пожалел и спас того беднягу-водителя. Это было по-настоящему мило.

Ещё один поцелуй. Глубже и дольше.

— А это, — добавляет она с мягкой улыбкой, — спасибо за вечер. Один из самых веселых в моей жизни.

— Мне тоже понравилось, — улыбаюсь.

Я везу Машу домой. Затем вместе с ней поднимаюсь до самого крыльца. А потом и дальше, в холл. Думаю, князь Морозов захочет со мной перетереть итоги вечера.

Из-за поворота выходит Юрий Михайлович — встревоженный не на шутку.

— Слава богу, доча, ты вернулась! — восклицает он, быстро подходя ближе. — Вы не пострадали? Всё в порядке?

Маша смеётся. Сначала коротко, а потом уже не сдерживается — вспоминает, видимо, того самого лося, вопли Паскевича, его застрявшую башку.

— Ранена? Папочка, я же с Даней была! — сквозь смех отвечает она.

Морозов удивленно смотрит на дочь. А Маша тем временем поворачивается ко мне.

— Даня, спасибо тебе, — целует в щёку, — за то, что я замечательно провела время.

Потом разворачивается и уходит по лестнице вверх.

Морозов стоит растерянный.

— «Замечательно провела время»? Я думал, вы отправляетесь в ловушку к опаснейшему Демону…

Улыбаюсь, чуть пожимаю плечами:

— Одно другому не мешает, Юрий Михайлович.

Он качает головой и одновременно теребит бороду:

— А что с Паскевичем?

— Отрастил себе башку размером с бочку и потерял левую руку, — спокойно отвечаю. — Но сомневаюсь, что это надолго. За ночь он наверняка всё обратно нарастит. Регенерация у него бешеная. Я даже подумывал добить, но, во-первых, заживает слишком быстро… а во-вторых, при Маше — не комильфо.

Морозов кивает, вздыхает:

— Жаль, конечно, что уцелел проклятый. Но ты правильно сделал, Данила, что учел Машеньку в этом урванении. Думаешь о своих женщинах в первую очередь.

Улыбаюсь краем губ:

— Я думаю о своём роде в первую очередь.

Он хмыкает, усмехаясь в бороду:

— Слова настоящего дворянина. Ну что ж… Кстати, а как насчёт свадьбы? Когда, по-твоему, проведём?

— Хм. К слову про свадьбу — я пригласил на неё Паскевича.

Морозов подаётся вперёд, на лице — абсолютное охренение:

— Его то за каким хреном, прости господи?!

— Надо было его разозлить, чтобы потерял бдительность и полез первым. Так он и попал в ловушку. Но на самой свадьбе он мне, конечно, не нужен. Придётся немного подождать, пока не устраню его окончательно. А уж потом — жениться на Маше, как положено.