Да и только да всем тем приключениям, которые грохнулись мне на голову. Загадочные смерти, таинственные послания, поиск сокровища, прекрасные спутницы и Чопля – чем не веселое времяпрепровождение?
Я же продолжаю свой путь ведьмака, одновременно повышая собственное благосостояние и понижая душевное равновесие. А что ещё делать? Позади Москва, впереди Кощей...
Глава 1
— Вот это вот ваша последняя деревня, — раздался голос гоблинши Тисвисы, которая умело вела автомобиль по асфальтовой дороге. — Сейчас познакомимся с обитателями, с местным старостой, а потом и в обратный путь направимся. Я как раз велю баньку затопить, к нашему возвращению протопится…
Дорога стелилась между бескрайних полей. На этих полях в скором времени начнут работу тракторы и комбайны, а пока что они вольготно позволяли себе зеленеть молодой порослью. Ширь, мощь и бескрайность захватывали дух. Глубокое синее небо накрывало всю эту благодать большой тарелкой с весенним солнышком в центре.
— Эх, хороша земля русская! Никакой Асгард с ней не сравнится! Уж мне можете поверить — я знаю, о чём говорю! — проговорил я, раскинувшись барином на сидении, посматривая на свои новые владения. — Люблю её, вольницу свою незамутнённую… Люблю аж до щипания в груди!
Табличка с надписью «Ухматово» показывала влево. В сторону от основной дороги. Туда, где заканчивался асфальт, а начиналась просёлочная дорога, накатанная крупным транспортом до того уровня, что можно вставать в колею, класть булыжник на педаль газа и ложиться спать.
Через пару километров показались крыши домов. Вскоре должны будем прибыть и познакомиться со старостой последней деревни, отданной мне в распоряжение доброй рукой императора.
— Вот ты, Эдгарт, говоришь, любовь… любовь… А ведь без любви только котята родятся, — пропищала с заднего сидения пикси Чопля. — И какая же может быть любовь к земле? Целовать её будешь, что ли? Так всю моську извазюкаешь, а толку ни на грош. Вот картошечки бы свежей, да с грибочками… с белыми… Вот тогда и я бы сказала, что люблю эту землю.
— Приземлённое ты существо, Чопля, — хмыкнул я в ответ. — Нет в тебе ни на грамм романтизма и всякой прочей эстетики. Тебе бы просто пожрать, поспать и поср… кхм… В общем, исторгнуться, как обычно. Ты же никогда не любила так, чтобы дух захватывало!
— Это во мне-то не романтизма? А ведь я любила! Ух, как я любила! Вот в прошлом, взять, к примеру… Полюбила цветочного эльфа и как водится, дала. Неделю потом крылья мыла и пыльцой везде ссала. И что? Этот цветочный гад упорхнул при первом удобном случае. Сказал, что позвонит, а сам даже номера телефона не спросил!
— Мужики — все козлы! — подала голос Тисвиса. — Уж скольких я в своей таверне повидала… Пока в трезвости, то пай-мальчики, а как поддадут — сразу же герои-любовники, бабу им подавай и посисястее!
— Меня и спрашивать не надо! — поддакнула с заднего сиденья моя помощница суккубка Марина. — Когда в банде состояла — таких уродов повидала… Ой, мама моя родная-а-а-а…
— Так ты их сама и заманивала, — буркнул я в ответ. — Врубала свои чары, а потом на трах разводила!
— Верного мужика так просто с дороги не сбить! — подняла палец гоблинша. — Если он сыт, напоен и с пустыми яйцами, то никогда на сторону смотреть не будет. Даже не подумает!
Я насупился. Вот надо же было взять с собой женскую часть своего управления. Впрочем, сам напросился. Мне казалось, что среди женщин буду чувствовать себя лучше, чем на машине с Боротором Хромым, помощником Тисвисы.
Да, она взяла себе в помощники этого ушлого орка. С тех пор как я выручил его сына и закрыл портал в Сумеречный Мир, орк дико зауважал меня. А на уважении многое строится…
С этим орком увязался его сын, а ехать с двумя потными орками в небольшой «Ниве» — то ещё удовольствие, скажу я вам. Надо сразу две затычки в нос вставлять и противогаз вдобавок надевать.
Поэтому и попал из огня в полымя. В этом автомобиле пахло хорошо, но зато женским феминизмом воняло так, что брови становились дыбом.
— Так, значит, все мужики — козлы? И кто это говорит? Та, что спаивала мужское население деревни в своей таверне? Или та, что чарами соблазняла для дальнейшей разводки? Или одна вредная мелочь, которая никогда не являлась образцом целомудрия и послушания? Кто это говорит? — спросил я елейным голосом. — Так может это не мужики из породы парнокопытных, а оценивающие их?
— Ой, всё! — хором ответила мне троица, а потом начала набирать в грудь воздуха, чтобы вывалить на мою бедовую головушку кучу всякого-разного негатива.
— Что это? Праздник какой-то? — я успел заткнуть водопад грязных ругательств движением руки.
Показывал я вперёд, в центр деревни, к которой мы подъезжали.
— Чо, пля? Это чо за херня твори-и-ится? — протянула глазастая Чопля.
А херня и в самом деле творилась. И «херня» эта была настолько дикой, разнузданной и первобытной, что я тут же скомандовал припарковаться справа. Сам же выскочил наружу и устремился вперёд.