— У меня две сестры! — крикнул мне вслед Тимур. — Одна из них, кстати, создала свой бренд одежды!

Я совершенно честно попыталась выбрать по заявленному принципу — никакая женщина бы не надела.

Вот, например…

Бирюзовое платье с широченной фатиновой юбкой и пушистыми рукавами-воланами.

Никогда в жизни такое бы не надела.

Спустя минуту я смотрела на себя в зеркало и понимала, что и правильно.

Вышла я к Тимуру с кислой мордой.

Он, впрочем, тоже несколько удивился — густые брови поднялись к середине лба.

— Это я выбрал? — спросил он, с опаской разглядывая рукава.

— Ты! — подтвердила я злорадно.

— Сам?

— Нет, с продавщицей, — мотнула я головой.

— А! — с облегчением махнул он рукой. — Так это она и виновата!

— Ага, она… — пробормотала я.

Продавщица тоже смотрела на меня с огромным сомнением во взгляде.

К счастью, больше таких провалов не было.

Мне на удивление пошло короткое белое платье с оборками — оказывается, я успела загореть и оно удачно оттеняло мою золотистую кожу.

И черное с широким золотым поясом и золотыми листьями, шелестящими на подоле, когда я двигалась.

И темно-бирюзовое с пайетками, обтягивающее и короткое. Тимур проводил его особенно внимательным и голодным взглядом. Он даже покосился на продавщицу, но видимо решил не испытывать пределы ее толерантности и не наглеть. Хотя когда я развернулась перед ним и присела на край подлокотника, нагло положил руку на бедро.

Когда я вышла к нему в потрясающем платье густого сливового цвета, вышитом сиреневыми цветами по лифу и утягивающем мою талию сантиметров на десять, он замер и даже отложил в сторону телефон.

И из бокала отпил, не отрывая взгляда от меня.

— Берем? — спросила я, улыбаясь с каждой секундой все шире.

Я и сама видела, как оно мне шло. Как будто на нем было написано — сшито специально для Агаты. Украшения, кстати, к нему не требовались — шею обхватывал чокер из тех же вышитых цветов.

— Что?.. — не понял Тимур. — В смысле? Как это? Ну, конечно!

— Тогда я пошла переодеваться и на кассу.

— Погоди, ты еще не все померила.

— Но мы уже выбрали!

— Ты что, только одно платье купишь? — удивился Тимур. — Впереди у нас еще куча вечеринок и День Нептуна, не забывай.

— День Нептуна? Что это?

— Праздник пересечения экватора. Ты ведь никогда не была на экваторе?

— Нет… — я вспомнила разговоры в баре. — Это что — реальный праздник?

После кровавых кают и тринадцатых палуб, которые оказались художественным свистом, я уже не верила ничему из того, что услышала в «Пьяном компасе».

— Конечно, и он уже скоро!

— Может быть, подойдет что-то из старых платьев? — понадеялась я.

— Тебе чемодан побольше купить? В этот не влезут все наряды? — проявил понимание Тимур.

— Нет, я…

Как ему объяснить, что во мне внезапно проснулась честная женщина, которая не готова брать от мужчины дорогие подарки? Хотя казалось бы — что мне теперь терять? Честные женщины дорогие подарки не берут, чтобы не пришлось за них расплачиваться. А я как бы уже… Расплатилась. И расплачусь еще не раз.

Я зависла, озадаченная новой пьесой своих тараканов.

— Экономишь мои деньги? — догадался Тимур. — Не надо, ты уже отказалась от шубы, которая стоит больше, чем все набранные платья. Считай, сэкономила.

Странная логика, однако она меня устроила.

Так что к безумно прекрасному сливовому я выбрала еще переливающееся сине-зеленое со шлейфом — как раз с прицелом на день Нептуна. Оно мне показалось удивительно морским.

То белое, оттеняющее загар.

Красное, расшитое птицами и цветами в китайском стиле.

Черное, но не стильное и лаконичное, а в стиле Вензди Аддамс.

И еще одно, вполне приличное, в стиле «нью-лук» с широким шелковым поясом.

Чемодан мне теперь точно был нужен, особенно с учетом купленных к ним трех пар новых туфель.

Я было уже решила сворачиваться с выбором, но продавщица вдруг с заговорщицким видом притащила мне еще одно платье. Восторженный ее шепот я поняла, несмотря на испанский. Она утверждала, что это платье мне строго необходимо.

Немедленно.

Оно и правда было очень красивым — будто сплетенное целиком из кружев цвета шампанского, и кружева эти — в виде бабочек, крылышки которых трепещут, как живые.

К тому же оно было одновременно невинным, потому что закрывало все тело от кончиков пальцев до шеи и уходило в пол. И развратным — потому что оно было полупрозрачным, а крылышки бабочек закрывали только самые опасные места.