Я почувствовал, как ярость закипает внутри, как лава, готовая вырваться наружу. Такеши Кояма. Я знал его — скользкий тип с улыбкой акулы, всегда готовый подставить плечо, пока дела идут гладко. Но стоило запахнуть жареным, и он уже бежит, прикрывая свой зад. Доказательства невиновности? Да он просто ищет повод соскочить, чтобы не пачкать своё имя!

— Он требует от меня доказательств? — прорычал я, вставая из-за стола. Мои кулаки сжались так, что костяшки побелели. — Это мой ресторан под ударом! Мой повар за решёткой! А этот трус думает, что может диктовать условия?

Ичиро поднял руки, пытаясь меня успокоить, но его собственные глаза горели.

— Я понимаю, Кенджи, но он не шутит. «Морской Ветер» — это половина наших запасов. Если они уйдут, другие поставщики тоже начнут дёргаться. Репутация «Спрута» трещит по швам, и новости вроде этой, — он кивнул на тёмный экран телевизора, — только подливают масла в огонь.

Я мерил кабинет шагами, чувствуя, как ярость бьёт в виски, словно молот. Такеши Кояма, этот скользкий трус из «Морского Ветра», посмел угрожать разрывом контракта, требуя доказательств невиновности «Спрута». Новости на экране всё ещё эхом звучали в голове — смерть Сато, скандал, тень на репутации моего ресторана. Ичиро стоял у стола, его глаза следили за мной, полные беспокойства, но я видел в них и веру, что я найду выход. Как всегда находил.

Я остановился, заставляя себя вдохнуть глубже. Эмоции делу не помогут. Ярость — плохой советчик, а мне нужна была холодная голова. Кояма играет на страхе, но он не дурак. Разорвать контракт с «Спрутом» — это не просто потеря клиента, это война с империей. Он блефует. Или готовит почву для чего-то другого.

Я вернулся к столу, сев в кресло, и посмотрел на Ичиро. Мой голос был спокойнее, но в нём всё ещё звенела сталь.

— Ичиро, контракт он вряд ли разорвёт, — сказал я, постукивая пальцами по папке с медосмотром Хироси. — Кояма слишком жадный, чтобы терять нас. Но я знаю таких, как он. Он использует этот шум, чтобы поднять цены. Поставки продолжатся, но счёт будет жирнее. Он думает, что мы в угол загнаны и проглотим это.

Ичиро нахмурился, его руки скрестились на груди.

— Поднять цены? — переспросил он. — Это же нарушение условий. Он не посмеет.

— Посмеет, — я усмехнулся, но без веселья. — Он видит в скандале шанс нажиться. Но мы не дадим ему этого шанса.

Я наклонился вперёд, мой взгляд стал жёстким, как лезвие.

— Свяжись с юристами. Прямо сейчас. Будем действовать на опережение. Пусть готовят иск. Как только Кояма объявит о повышении цен — а он объявит, поверь мне, — мы подаём в суд за нарушение договорных обязательств. И в качестве компенсации требуем неустойку. Миллиард иен.

Ичиро замер, его глаза расширились, как будто я только что предложил поджечь офис. Он даже отступил на полшага, его голос дрогнул.

— Миллиард иен? — выдохнул он. — Кенджи, это… это что, шутка?

Я посмотрел ему прямо в глаза, и моя улыбка была холодной, как токийская ночь.

— Никаких шуток. Пусть Кояма знает своё место. И не только он. Другие поставщики тоже смотрят, ждут, как мы среагируем. Если мы прогнёмся, они все начнут диктовать условия. А если мы ударим — и ударим сильно, — они десять раз подумают, прежде чем тявкать на «Спрут».

Ичиро моргнул, его лицо всё ещё выражало шок, но я видел, как уголки его губ дрогнули — он начинал понимать. Он знал меня. Знал, что я не блефую, когда дело доходит до защиты моего дела.

— Миллиард… — пробормотал он, качая головой, но в его голосе уже звучала искренняя смесь восхищения и тревоги. — Это будет громко, Кенджи. Очень громко.

— Пусть будет, — ответил я, откидываясь в кресле. — Нам нужен шум. Но не тот, что нам навязывают. Мы сами зададим тон.

Ичиро кивнул, его плечи расправились, будто он сбросил часть груза. Он вытащил телефон, уже набирая номер юридического отдела.

— Я позвоню Хаяши-сан, — сказал он. — Она порвёт их на части в суде.

— Хорошо, — я кивнул, чувствуя, как внутри загорается решимость. — И держи меня в курсе. Если Кояма начнёт дёргаться раньше, я хочу знать первым.

Ичиро вышел, а я остался один. Кто-то бил по «Спруту» со всех сторон, но я не собирался стоять и смотреть, как моя империя рушится. Кояма был лишь началом. Я найду того, кто стоит за этим, и он пожалеет, что вообще посмотрел в мою сторону.

Я встал и подошёл к окну, глядя на Токио, сияющий тысячами огней. Буря надвигалась, но я знал: корабль «Спрута» не потонет, пока я держу штурвал.

Бар «Кои» на Гиндзе был как убежище — тёмный, с мягким светом фонарей, отражавшихся в лакированном дереве стойки. Запах саке и жареной рыбы смешивался с приглушённым гулом разговоров. Я сидел в угловой кабинке, подальше от любопытных глаз, и смотрел на часы. Восемь вечера. Акико должна была прийти с минуты на минуту.

Папка с медицинской справкой Хироси лежала в моём портфеле, но её содержимое всё ещё жгло мысли. ТИА — транзиторная ишемическая атака — объясняла его рассеянность, потерянный взгляд, трение головы. Но я не мог отделаться от чувства, что это только часть правды. Кто-то знал о его слабости, использовал её, чтобы подставить «Спрут». И я собирался рассказать об этом Акико, надеясь, что она увидит в моих словах больше, чем просто защиту своего повара.