Африканский охотник кует собственное мужество каждый день — не напоказ, а для себя. О своих подвигах банту не рассказывают. Можно рассказывать о мужестве других, но не о своем.

Уже став взрослым, Патрис вычитал в какой-то книжке признание не то автора ее, не то героя о том, что у него не было детства. Он удивлялся и возмущался. Откровение исходило от европейца: Патрису неведом был мир, в котором тот родился и рос. Но внутреннее несогласие с человеком, который как бы гордился тем, что у него не было детства, было сильным. Может быть, европеец без детства хитрил и своим поразительным признанием хотел подчеркнуть свое особое положение в обществе? Посмотрите, дескать, какой я особенный: детства не было, а стал заметным или даже известным человеком! Нашел чем хвастаться, несчастный. Детство есть у всех — разное, но есть. Было оно и у Патриса.

Чондо, барабан для сигнализации, стоящий около хижины Оналуа, вождя деревеньки, издавал звуки не очень громкие, но умеющие, как говорил отец, прытко бегать. Патрис чувствовал себя волшебником и повелителем, когда брал деревянную палку с круглым набалдашником и колотил ею по барабану. На этот зов шли рыбаки, крестьяне с полей, охотники из леса. Собиралась толпа, и начиналось обсуждение деревенских дел.

Школу Патрис начал посещать поздно — когда ему исполнилось тринадцать лет. Учителями были миссионеры. Учили счету: крокодил лежит на песке, а к нему подполз еще один с детенышем. Сколько же всего крокодилов греется на камнях? Так просто! В миссионерской школе Патрис впервые услышал французскую речь — она журчала неведомым холодным ручейком. Он пристрастился к книгам. Камешки букв выстраивались в строчки. В толстой книге, написанной самим богом, было много хороших поучений, уже известных Патрису. Но написанное было значительно авторитетнее, чем услышанное.

Четыре года мальчик ходил к миссионерам, а на пятый его исключили. Семья с ее растущими заботами нуждалась в помощнике. Отец все чаще брал Патриса в поле, на рыбалку, на охоту. И все более частыми были пропуски. Такой ученик был не нужен школе, и она избавилась от него. Потом отец спохватился и отвез Патриса в местечко Тунда, что в южной части провинции Киву. Школа называлась методистской. Лумумбу определили к сестре, которая вела санитарное дело. Три года изучал он новый для него предмет. Полученное образование ничего не значило: школа не давала диплома, а об африканских фельдшерах бельгийцы и слышать не хотели. Юноша устроился на работу в «Симате» — компанию по добыче и переработке олова. Так Патрис стал клерком, а по существу — мальчиком на побегушках. Дневное время он проводил в конторе управления, вечером направлялся в барак, где жили рабочие, навербованные на рудники со всех районов Конго, из Уганды, Бурунди и Руанды, из Родезии и Ньясаленда, Анголы и Кабинды. Здесь он начал сочинять стихи. Чем больше он читал французских авторов, тем сильнее пробуждалась в нем тяга к литературе. Поначалу он даже почему-то считал, что настоящим большим поэтом или писателем может быть только француз или же человек, овладевший в совершенстве этим языком. Любовь к французскому слову сохранил он на всю жизнь. Его страстью были гуманитарные науки. Но в Конго не было подобных колледжей и университетов. И Лумумба поступает в школу железнодорожного движения: она находилась в городе Альбертвиле. Успешно сдал вступительный экзамен. Но и работу бросать нельзя — компания не обеспечивала учащихся стипендией. Учился заочно. Так прошло еще три года. Накапливались знания, приобретался опыт, а по службе продвижения не было — Патрис оставался клерком в конторе. В городе Кинду миссионеры открыли вечерние курсы, где читали философию, историю и литературу. Лумумба посещал их. В 1947 году он сдал экзамены в только что открывшуюся в Леопольдвиле школу почтовых служащих. Проучился год. Закончил первым учеником и был направлен на работу в Стэнливиль, где его ждало новое назначение — начальником почтового отделения в местечке Янгамби, расположенном на правом берегу Конго. Ему удается поступить заочником в один из французских университетов. Парижский профессор обнаружил у молодого конголезца отличные математические способности. Ученого из Парижа смущало лишь то обстоятельство, что заочник вместе с математическими задачами и алгебраическими уравнениями присылал стихи собственного сочинения…

В 1949 году Лумумба переехал в Стэнливиль — административный центр Восточной провинции Конго. Место, где река Луалаба делает крутую дугу, направляясь на второе пересечение экватора, где она меняет свое название и становится Конго. Невдалеке знаменитые водопады. Перекаты воды.

Перекаты в судьбе Патриса Лумумбы. Здесь окреп политический голос Лумумбы, здесь он приобрел популярность, заложил основы своей партии, издавал газету. Стэнливильский период свидетельствует о творческом взлете Патриса, о его политической зрелости, о его огромном влиянии на освободительное движение страны. Здесь он пересмотрел свои прежние взгляды. В Кизангани Лумумба столкнулся и с образованными бельгийцами. В городе проживали представители десятков национальностей — от забытых африканским богом пигмеев, самых низкорослых в Африке людей, до великанов батутси.

Еще в миссионерской школе он узнал, что принадлежит к племени банту. Каждый из европейцев казался ему богом, сошедшим на конголезскую землю. Они все знали: библию и социалистическое учение. Историю всего мира и особенно хорошо — Бельгии. Они все умели делать: машины, самолеты, корабли, велосипеды. Они строили дороги и мосты, фабрики и заводы, отдельные дома и целые города. Они производили операции в больницах: вскрывали человека, что-то из него выбрасывали, что-то сшивали, делали уколы, после чего африканец лежал на чисто убранной кровати и, выздоровев, приходил к своей семье.

Они учили африканских детей волшебству чтения. Нет, он никогда не забудет, что белый человек научил его писать и читать, подвел его к книжной полке. Не забудет поглаживание белой руки по его черной головке: так старый Доминик из миссионерской школы выражал свое расположение к прилежному ученику. Но тот же Доминик повторял кем-то сказанное определение: банту — это человек, подобный ребенку. В этих словах молодой Патрис не видел ничего оскорбительною. Ребенок вырастет, разовьется. Что тут плохого? В разговорах между собой конголезцы, если они принадлежали к различным племенам, награждали друг друга куда более унизительными эпитетами.

Лумумба пришел к убеждению, что лучше всех осведомлены о жизни банту, их обычаях, истории и образе мышления миссионеры. Нет миссионера, который бы не владел двумя-тремя африканскими языками. Поль Лорион издал в Монте-Карло превосходный сборник песен банту. В городе Кизанту монсеньор Малула, леопольдвильский епископ, вот уже несколько десятилетий собирает материалы об обрядах конголезцев. Он записал сотни легенд.

В Катанге аббат Плаксид Темпльс написал книгу, которая так и называется — «Философия банту». Лумумба знал этого автора лично: они встречались и в Леопольдвиле, и в других местах Конго. Но Лумумба сразу же почувствовал, что католик-философ не просто разговаривает с ним, а тщательно изучает его: господин аббат собирал материал для своей новой книги об африканских эволюэ. Не желая быть прототипом замаскированного или названного реальной фамилией героя, Патрис начал сторониться аббата, избегать встреч с ним.

Темпльс уже третий десяток лет проживает в Конго — обосновался в катангском промышленном городке Колвези, где много африканских рабочих, а все инженеры и техники — европейцы. Аббат выдвинул идею о бантуизированном христианстве, суть которой сводится к значительному упрощению церковного ритуала. Где, допустим, раздобыть столько органов для церквей? И кто в африканской провинции оценит божественные звуки? Где набрать столько органистов?

То, что сделал Темпльс, вызвало большие толки в католических кругах: по его указанию в церквах вместо органов устанавливались огромные африканские тамтамы! Некоторым рьяным защитникам выработанных веками ритуалов подобное новшество представлялось кощунством и посягательством на церковные устои. Однако Ватикан весьма сочувственно отнесся к деятельности катангского аббата. А реформатор пошел дальше: он ратовал за африканизацию духовенства, направляя африканцев на учебу в католические заведения европейских государств.