Монастырские библиотеки хранили в своих недрах немало астрологических рукописей, главным образом на греческом языке, однако они были достоянием узкого круга лиц и в народе никакого хождения не имели. По ним можно было, к примеру, рассчитать точную дату пришествия Антихриста и начала светопреставления и попугать тем самым какого-нибудь владетельного князя, дабы он не забывал о монастырских нуждах, однако этим сфера влияния подобных сочинений обычно и ограничивалась.

«Осень» и «Зима». Аллегорические изображения времен года из зодиакального календаря.

XVII в.

Русские люди охотно пользовались в быту сочинениями иного рода — рукописными «книжками» и «тетрадками», рассчитанными в первую очередь на удовлетворение повседневных нужд и тесно увязанными с ежегодным календарным циклом. За основу, конечно, тоже брались переводные астрологические трактаты, однако их самым тщательным образом перерабатывали с целью приблизить содержание к конкретному повседневному опыту тех, для кого они предназначались. Поэтому здесь сохранились крупинки бесценных сведений о древнерусских верованиях, обычаях и традициях. Часть этих памятников народной астрологии уцелела и в начале нашего века, благодаря стараниям ученых, была наконец опубликована.

Достоянием читателей сделались такие «старинные диковины», как «Громник», где подробно изъяснялось, что предвещают удары грома в тот или иной период времени. Например: «Если гром возгремит в Водолии… брани, недуги и болезни в человецах, пшеницы же и ячменю много будет, сеянное и саженное изобильству-ет… лесть и наветы на царский двор, сильных мужей убиение» и т. п. В «Молнияннике» содержались те же самые сведения, но только по поводу молний, а в «Ко-ляднике» говорилось о днях недели, на которые в данном году падало Рождество Христово. Например: «Если будет Рождество в среду — зима велика и тепла, весна дождлива… вина много, женам мор, старым пагуба». Известны еще «Лунник», где прогнозы на текущий год делались на основании того, какой вид имеет Луна от сезона к сезону; а также «Планетник», «Рож-денник», «Приметы о днях и часах злых и добрых», «Аристотелевы врата», таинственное «Сказание о Чигирь-звезде». Самым же авторитетным признавался «Звездочтец» (или «Книга-остролог»), в котором народная астрология и метеорология, увязанная, как обычно, с видами на урожай, самым причудливым образом переплеталась с многозначительными рассуждениями о том, что готовят человечеству различные сочетания звезд и планет, наблюдаемые под тем или иным зодиакальным знаком.

Мы перечислили лишь те сочинения, которые известны в своем подлинном виде; вместе с утраченными они составляют довольно солидный список, свидетельствующий о широкой осведомленности наших далеких предков в азах астрологии.

К XVI столетию на Руси появляются и первые профессиональные астрологи. Их появлению предшествовали «великие страхи и скорби», охватившие все христианское человечество на исходе предыдущего века и связанные с истечением седьмого тысячелетия «от сотворения мира» (по библейскому календарю). Русские книжники и звездочеты, охваченные общим поветрием, также вычислили точный срок грядущего светопреставления. Он назначался на промежуток между 12 июля 1492 г. и 27 января 1493 г. Когда же роковой рубеж был пройден без видимых потрясений на земле и на небе, страсти поулеглись, но спрос на астрологию и астрологов сохранился. Особенно велик он был в западнорусских землях, и прежде всего в Новгороде, где контроль церкви над умами верующих не был таким жестким, как в Москве. К тому же с Запада сюда активно проникали всевозможные еретические учения и доктрины, в т. ч. и оккультного свойства, встречавшие здесь тем более радушный прием, что в народе еще не были забыты предания и мифы языческой старины. Поэтому неудивительно, что именно отсюда пришли к нам сведения о первом русском астрологе. Имя его долгое время было крепко забыто и всплыло из небытия лишь совсем недавно, когда из одного старинного рукописного собрания был извлечен сборник текстов астрологического и прогностического содержания, подписанный: «Творение грешного раба Иоанна Рыкова… написано во граде Пскове в лето Господне 1579».

Основную часть этого сборника занимает гадательная книга «РАФЛИ», долгое время считавшаяся утерянной и известная лишь по спискам «отреченных книг». Использованный в ней метод гадания по комбинациям произвольно нанесенных на бумагу точек и черточек ученые не без основания сравнивают со знаменитой китайской «Книгой перемен». В пояснительном тексте к «Рафлям», посвященным методам интерпретации полученных результатов, Иван Рыков обильно цитирует астрологические источники, как почерпнутые из греческих рукописей, так и собственно русские. Специальный раздел отведен изложению античных мифов, связанных с богами, чьи имена носят планеты; при этом русский книжник допускает порой забавные и даже пикантные ошибки, связанные с недостаточным знанием греческого языка. К примеру, о Юпитере (Зевсе) сообщается, что он «любодействовал с мертвыми женами» и «есть злой блудник, яко и мертвых девиц красных во фобах не спущал». Это жуткое обвинение возникло из-за неверного понимания иноязычного оборота, где имелись в виду, конечно, не «мертвые», а всего лишь «смертные» женщины. Собственно же русские главы сочинения Ивана Рыкова интересны, в частности, тем, что они сохранили бытовавшие в народе названия небесных светил. Так, Юпитер звался «царской» звездой, Венера — «светоносицей», а упоминаемая мимоходом загадочная «звезда Прикол» является, очевидно, альфой Большой Медведицы.

«Весна» и «Лето». Аллегорические изображения времен года из зодиакального календаря.

XVII в.

В целом анализ рыковского сборника и родственных ему текстов позволяет утверждать, что сакральные знания были на Руси не самоцелью, а носили преимущественно прикладной и сугубо «заземленный» характер. Это объясняется, несомненно, суровостью и переменчивостью климатических условий на Руси, отвращающей от абстрактной и беспочвенной созерцательности.

О том, как развивалась астрология в течение следующего столетия, сохранились лишь отдельные обрывочные сведения. Несомненно, социальные катаклизмы эпохи Смутного времени отнюдь не способствовали ее распространению. Признаки оживления интереса к этой теме наблюдаются лишь со второй половины XVII столетия, вместе с общим подъемом духовных запросов и интересов. Любопытно, что русское духовенство на этот раз не осталось в стороне. Так, протопоп Аввакум обнаружил свое знакомство с астрологическими текстами в трактате «О сотворении мира», а среди бумаг его главного врага, патриарха Никона, имеется некое «Гаданье с предсказаниями по числам месяца», хранящееся в архивах и поныне. Но самое главное, что к астрологической премудрости в это время впервые апеллирует государственная власть в лице царя Алексея Михайловича, хотя в качестве авторитетного эксперта привлекается не отечественный, а иноземный «звездочтец» — немецкий врач Андреас Энгельхарт, обосновавшийся в России вместе со всем своим семейством и имевший в числе клиентов самых высокопоставленных придворных, включая «первых лиц».

Обращение царя к звездам было продиктовано прежде всего двумя обстоятельствами, смущавшими его покой: нестабильностью на западных границах, чреватой постоянными военными конфликтами, и угрожающими слухами о страшной чумной эпидемии, вспыхнувшей в Западной Европе к исходу 1664 г. Царь желал узнать, имеют ли к этим печальным событиям какое-либо отношение соединения небесных светил и возможно ли на основании анализа их конфигурации спрогнозировать дальнейшее развитие событий. В ответ он получил два обстоятельных послания, являющихся фактически первыми документами такого рода в царских архивах.