Алексей Михайлович. Гравюра Н.Лармессена

Энгельхарт в своих рассуждениях на столь щекотливые темы выказал немалое дипломатическое искусство. Основное место в его посланиях царю занимали не конкретные прогнозы политической ситуации, на чем тот особенно настаивал, а общие рассуждения о принципах астрологической прогностики. Особый упор астролог делал на зловещее влияние комет (одна из которых, «во образе змиевом, голова аки орловая… с двумя птичьими ногами», подоспела как раз к этому времени). Ориентировался иноземец и на так называемые «великие соединения» Сатурна и Юпитера в определенном участке неба, всякий раз предвещавшие грозные перемены в судьбах Земли. Эта часть Энгельхартовых посланий, написанная с большим знанием дела, до сих пор читается с неослабевающим интересом. Что же касается конкретных предсказаний о грядущих судьбах царствующих европейских династий, на которые все же осмелился астролог, то ни одно из них, увы, не сбылось. Впрочем, здесь Энгельхарта, скорее всего, подвели не звезды, а недобросовестные информаторы, с которыми он поддерживал постоянную связь из своего московского далека.

Вся эта история завершилась, насколько известно, безо всяких последствий и для самого Энгельхарта, и для России в целом, которую чумная зараза обошла стороной. Интересно, что иноземные путешественники вообще неоднократно отмечали особую благотворность московского климата: «Здесь воздух свежий и здоровый… о моровой язве не слыхали издавна».

Еще одним характерным признаком, свидетельствующим о том, что некогда гонимая астрология обрела к этому времени вполне респектабельный статус, стало также впервые отмечаемое проникновение астрологических идей, символов и образов в изящную словесность. Этому способствовал не кто иной, как первый профессиональный русский стихотворец Симеон Полоцкий (1629–1680), чьи поэтические проповеди на различные духовные и мирские темы пользовались немалым успехом при жизни автора, но после его смерти были преданы проклятию как «еретические» и по форме, и по содержанию.

Семеон Полоцкий. Гравюра начала XIX в.

Немалую роль в этом сыграли, конечно, и астрологические вирши Симеона, велеречиво и напыщенно излагающие основы «предивной науки звездной». Впрочем, астрология и астрономия были для Симеона понятиями взаимозаменяемыми, и провести четкую грань между первым и вторым в его стихах не представляется возможным — за одним-единственным исключением.

Это исключение касается знаменательного события: появления на свет долгожданного наследника российского престола, которому в будущем суждено было стать императором Петром I. Сие событие стало этапным не только для русской истории, но и для русской астрологии, поскольку придворным «звездочтецам» был впервые официально заказан царский гороскоп, впоследствии получивший широкую известность и неоднократно публиковавшийся и комментировавшийся.

Гороскоп был выполнен, вероятнее всего, целым авторским коллективом во главе с тем же Симеоном Полоцким. Рождение Петра (30 мая 1672 г. по старому стилю) совпало со вспышкой сверхновой звезды в созвездии Лисички, и в появлении этой «пресветлой звезды» было немедленно усмотрено чудесное предзнаменование славных и великих дел, которые небеса сулят новорожденному. О том же свидетельствовало и расположение других небесных светил, в первую очередь Марса и Юпитера, от которых зависели особенно важные для царя таланты в деле ведения войн и управления государством. На этот раз планеты не подвели: рождение самого доблестного из русских царей было отмечено удивительно удачным их сочетанием (Марс и Юпитер в квадратуре с Солнцем по обе стороны от него).

Все эти счастливые предзнаменования вдохновили Симеона Полоцкого на сочинение особых «Виршей на рождение Петра», поднесенных им его отцу в день крещения наследника. Они-то и стали первой астрологической поэмой на русском языке. Данные гороскопа перелагаются в этих виршах в таких выражениях:

Конечно, сегодня эти «вирши» производят довольно комическое впечатление, однако следует помнить, что триста лет назад они звучали для русского уха совсем по-иному — торжественно и очень оригинально! А заодно как бы утверждали в своих правах и саму астрологию, не потерявшую актуальность в России и по сей день.

До революции в России было четыре главных православных монастыря, за святость получивших греческое название лавр: Троице-Сергиева (с 1744 г.), Александро-Невская (с 1797 г.), Почаевско-Успенская (с 1833 г.) и старейшая Киево-Печерская (с 1598 г.). А монастырь, который являлся ее предшественником, основал за пять столетий до этого, в 1051 г., святой Антоний, еще при жизни весьма почитавшийся на Руси.

Точная дата его рождения неизвестна.

Судя по летописям, это случилось вскоре после Крещения Руси князем Владимиром Красное Солнышко в маленьком местечке Любеч под городом Черниговом. В юношеском возрасте Антипа (так нарекли мальчика) от кого-то узнал, что где-то в далекой стране Византии есть Святая гора Афон со множеством монастырей, в которых живут монахи-молчальники — великие подвижники и усердные молельщики. Эти монахи предпочли небо земле и познали все тайны Божией премудрости, они — настоящие ученики Христовы, и царят между ними любовь и согласие, как в раю.

Этот рассказ произвел на юношу столь сильное впечатление, что он решил непременно попасть на Афон. В начале XI в. такое желание можно было считать несбыточной мечтой. Чтобы добраться до Афона, маленького гористого полуострова на северо-восточном побережье нынешней Греции, предстояло пройти пешком тысячи километров. Даже в наши дни та кое путешествие для одинокого путника сопряжено со множеством трудностей и опасностей. А в то время оно было настоящим подвигом. И все же Антипа совершил его.