Олег к тому времени совсем уж расслабился. Ну, не в Перово он поедет, а в какой-то другой отдел – велика ли разница? Главное – при деле, остальное ерунда.

– Что за отдел такой? – тем временем пробормотала себе под нос кадровичка. – Он вообще наш?

Женщина достала из стола пухлую папку и начала ее листать, что-то тихонько приговаривая, Ровнин же устроился на стуле, стоящем рядом с дверью, старом и скрипучем.

– Нет такого, – подняла глаза от бумаг Антонина Макаровна. – Может, смежники? Или Житная? У них тоже некомплект, вот Марк Евгеньевич все и переиграл?

– Может, – согласился с ней юноша, который чем дальше, тем больше ничегошеньки не понимал.

– Я вчера пораньше ушла, он сам Полине и позвонил, а та теперь тихушничает, – продолжала строить версию кадровичка. – А? С нее станется.

– Почему нет? – снова не стал спорить Олег. – Только если даже вы не знаете, что это за отдел, то мне куда ехать-то? В какой адрес?

– Если есть подразделение, значит, и… – Фразу она не докончила, поскольку в этот момент зазвонил телефон. – Алло. Ну чего, разобралась?

Разъяснения заняли минуты две-три, Антонина Макаровна их, не перебивая, выслушала, а после подытожила:

– Это, подруга, их дела, нам в них лезть не надо. Правильно твоя Наташка поступила. Разумно. Но ты все же в следующий раз сама все оформляй, ладно? Чтобы вот так не получалось. Да, дело его потом все равно ко мне придет, если что подправим, но порядок должен быть.

Полина в трубке что-то пробулькала, видно, заверяла подругу в своей исполнительности и лояльности.

– Ты обедать уже ходила? – осведомилась у собеседницы кадровичка. – А пошли поедим? Я тебе про то, как Еремеева уволили, расскажу. Сама при этом присутствовала, такой ор стоял! Все, давай через десять минут на лестнице. Сейчас только саратовского отпущу – и выхожу.

– Где они находятся, – напомнил Олег тихонько, – может, знает, а?

– Верно, – кивнула Антонина Макаровна. – Ты адрес этого отдела, часом, не знаешь? Куда парню ехать-то? Да? Что ты говоришь! Ну, диктуй.

Она записала что-то на бумажку, повесила трубку, поправила прическу и сообщила юноше, который с ожиданием смотрел на нее:

– Вчера ей позвонили и сказали, что изменились планы, потому отправят тебя не в Перово, как предполагалось, а в этот самый отдел. Но оно и лучше, поверь. Во-первых – в центре работать станешь, на Сухаревке. Во-вторых – Перово район непростой. Недавно, правда, тамошнюю братву крепко проредили, после того как они двух наших при ограблении по беспределу расстреляли среди бела дня. Мне рассказывали, что во время операции в СИЗО мели всех подряд, пачками, без разбору. Виноват, не виноват – без разницы, сдаем ремни и шнурки. А уж если ствол без разрешения находили – все, здравствуй, Печора.

– Прямо всех? – удивился Олег.

– С чего с ними церемониться? – Накрашенные губы женщины растянулись в улыбке. – Только так и надо. Пусть знают, что мы никто ни под кого прогибаться больше не станем. Мы сами всех строить будем.

Олег, несмотря на свою молодость, в этот момент понял – не свои слова кадровичка произносит, а чьи-то чужие. Просто она когда-то случайно их услышала и запомнила, а теперь просто повторяет, желая выглядеть значительнее в его глазах. Нет, ей на него плевать, просто натура у нее такая.

Но услышанное Ровнину очень понравились, поскольку оно наложилось на тот переплет, в который ему довелось попасть, да и с мировоззрением его совпадало. Вот только в свете этого его теперешняя проблема большинству будущих коллег, возможно, покажется смешной. Настолько, что лучше ее вовсе не упоминать. Перевели – и перевели. Бывает. На край можно выдумать что-то нейтральное, вроде: «Я с дочкой генерала того-этого, а ему не понравилось, вот он меня и сплавил». Ну да, тоже версия куцая, сплавляют обычно в Ямало-Ненецкий автономный округ, а не в столицу, но все равно это лучше, чем правда.

– И что за одного нашего мы со всех спросим, – продолжала вещать Антонина Макаровна, – вся эта шушера понять должна – времена изменились, все возвращается на круги своя, как раньше было. Ну, почти как раньше. И тут лучше СИЗО, «слоника», дубинки и трех лет для профилактики ничего нет.

– А тех, кто убил наших, нашли в результате?

– Мне рассказывали, что свои же их и сдали, – ответила Антонина Макаровна, – когда поняли, что такими темпами скоро их всех на инвалидность переведут, а район к измайловским отойдет. Поди их после выживи из него. В принципе – верю. Хотя, может, и не тех самых, конечно, отдали, а других, на эту роль назначенных, но важен принцип, что мы их нагнули, а не они нас. Понимаешь? Вот и молодец. Так, давай сюда свое старое удостоверение и распишись за новое. Да живее, мне на обед пора!

Олег поставил подпись в нескольких местах, тех, куда указал окрашенный в кроваво-красное ноготь кадровички, сдал старую ксиву, получил новую, где в графе «Состоит в должности» красовалась фраза «Оперуполномоченный отдела 15-К ГСУ ГУВД г. Москвы». Звучало красиво, хотя и не очень понятно было, при чем тут следственное управление, да еще главное. Впрочем, не меньше его интересовало и то, откуда кадровики Петровки взяли его фотографию.

Хотя, может, тут вообще все дела всех милиционеров России хранятся? Как-никак главное управление, шутка ли. В одной этой комнате вон сколько стеллажей с папками.