Вернувшись на свои места, Олег с Яной обнаружили отсутствие коньяка. Впрочем, пустая бутылка из-под него обнаружилась сразу же после того, как автобус, дернувшись, двинулся вперед. Она с веселым бренчанием прокатилась по полу салона, начав свой путь от сидений, где продолжал храпеть проказник Гриша.

– Может, оно и к лучшему? – утешающие произнесла Яна. – Чуть-чуть выпили – и ладно. Мы ж не «синяки» какие? И коньяк был сильно так себе.

– Но свинство же? – чуть приподнявшись, Ровнин свирепо уставился на похитителя бутылок, тот же, словно почуяв его взгляд, вновь испортил воздух. – Как так можно?

– Ему – запросто, – дернула юношу за рукав соседка. – Он ханыга, для них закон не писан. Он и за билет наверняка не платил.

– Это как?

– Да вот так. Такого не возьмешь на борт, потом либо стекла в автобусе побьет, либо вообще его спалит. И денег за это с него не получишь, потому что в кармане наверняка справка из «дурки» лежит. Шиш чего выплачивать станет. А если справки нет, то сесть на год-два ему тоже как нечего делать. И вообще вопрос, где таким Гришам лучше – там или тут. Ну а водиле прямой убыток – машина-то накрылась. Деньги как зарабатывать, семью кормить?

– Кошмар, – вздохнул Олег.

– Странный ты, – с интересом глянула на него девушка. – Пить толком не умеешь, курить тоже, элементарных вещей не знаешь. Слушай, ты вообще кто? Может, с другой планеты прилетел? Или у тебя папа дипломат и ты всю жизнь в Америке прожил? Там Гриш, ясен пень, нет. Там все по-другому.

– Да нет, из Саратова я, – уже невесть в какой раз немного растерялся Олег. Странное дело, эта обычная на вид девчонка раз за разом умудрялась его ошарашить. – Просто вот таких не видел. У нас, конечно, тоже алкашни хватает, но у нее запросы попроще.

– Ну а наши вот такие. – Яна зевнула, прикрыв рот ладошкой. – О, лес кончился. Вот и хорошо.

И верно – автобус из непроглядной темноты вырвался на просторы, которые заливала своим серебристым светом почти полная луна. Вдалеке блеснула лента реки, там же, на ее берегах, поблескивали редкие огоньки горящих окон в домах.

– Красота какая! – восхитился Ровнин. – Бли-и-и-ин!

– Ну да, – подбородок Яны уперся ему в плечо, а ее ладонь легла на предплечье, – так бы глядела и глядела. Кстати – и вот кто прав? Я же говорила – ночь красивее дня!

– Так никто с тобой и не спорил. – Щеку Олега чуть грело дыхание девушки, и это было очень приятно.

– И правильно, – одобрила его слова попутчица. – Все равно ничего не получится. Потому что я всегда права!

Как и когда Олега сморил сон, он и сам не понял. Вроде только-только в окно смотрел, с Яной болтал – и внезапно провалился в дремоту, точно в болото – сразу и с головой.

Никогда раньше такого с Ровниным не случалось. Он отлично понимал, что спит, что это все вокруг ненастоящее, иллюзорное, но при этом все ощущал, словно наяву. Эдакое раздвоение личности.

И руку, что ему вдруг положил на плечо некто неизвестный, стоящий сзади, он воспринял как некую реальность. Вот только поворачиваться очень не хотелось, ему словно кто-то невидимый в уши орать начал: «Не делай этого, Олег! Не надо!»

Но не послушал юноша незримого советчика, медленно повернул голову и увидел перед собой Алирзаева-младшего, того самого, которого он застрелил. Причем в тот же миг ощущение того, что его кто-то держит за плечо, пропало, а убитый оказался шагах в десяти от него.

Впрочем, этот Малик не был похож на того горячего юнца, который схватил пулю в короткой перестрелке. Он не кричал, не угрожал, оживленно не жестикулировал, наоборот, недвижно стоял и смотрел на Олега, не говоря ни слова. И в лице – ни кровинки, оно было бледным аж до синевы. А еще – глаза. Именно они более всего впечатлили Олега – тусклые, недвижные, словно у снулой рыбы, но неотрывно и не мигая смотрящие на него.

Мертвец словно ждал чего-то от него. Но что?

– Зачем пришел? – Ровнин хотел произнести эту фразу твердо и жестко, в стиле Васька, но не получилось, голос сорвался.

Ответа не последовало, только синюшные губы раздвинулись в нехорошей улыбке, а после мертвый, согнув ладонь правой руки ковшиком, поманил его к себе.

– Уйди, – попросил его Олег, но Малик вместо этого повторил свой жест еще раз, причем ощущалась в этом некая непреклонная требовательность.

– Не пойду. – Юноше стало очень-очень страшно, так, как никогда раньше не случалось. Впрочем, до того ему и покойники не снились, потому сравнивать особо было не с чем.

Убитый на мгновение застыл, а после сделал шаг вперед. Медленный, неуверенный – но шаг. Потому еще один, и еще, и еще, полегоньку приближаясь к Олегу, а у того, словно назло, ноги точно приросли к зеленому газону, на котором он стоял.