С попутчиками откровенно не повезло, в результате полет получился очень утомительным.

А ведь ничто не предвещало, – раздраженно думал Андриянов, развалившись на диване и перебирая в уме последние события.

Началось все с того, что Галии со съемочной группой в самолете не оказалось. Антон, конечно, знал о такой возможности, но все равно был очень разочарован. Он уже настроился лететь с ними вместе и даже продумал стратегию действий, чтобы оказаться к Галие в самолете поближе, если вдруг места будут далеко. Но, увы, заготовки не пригодились.

Увидев свою соседку, вполне миловидную ухоженную женщину лет тридцати пяти, Антон немного воспрял духом. До Ивлевой ей, определенно, далеко, – думал он, – но в качестве приятной компании на время полета она отлично подойдет. Уж точно этот вариант лучше, чем тот толстый мужик на соседнем ряду…

Как же он ошибался! Толстый мужик спокойно проспал весь полет, не доставляя своим соседям никаких неудобств. А вот Тамара, сидевшая рядом с Андрияновым, буквально вытрепала ему все нервы за время пути.

Знакомство с ней Антон привычно начал со своей фирменной улыбки и пары легких комплиментов. Это всегда работало безотказно и помогало ему сразу расположить к себе женщину, чтобы в дальнейшем общаться с ней так, как ему хотелось. В случае с Тамарой все тоже сработало, но гораздо сильнее, чем нужно. Она, похоже, решила, что Антон к ней особо расположен. И начала общаться с ним так, словно они, как минимум, помолвлены. Постоянно прижималась к нему, словно невзначай, ржала, как лошадь, на весь самолет над любой его фразой, хоть отдаленно похожей на шутку и непрерывно дергала его разнообразными просьбами. То встать и выпустить ее погулять по проходу, то впустить обратно к иллюминатору, то передать журнал, то посмотреть в журнал и прочее, и прочее… Просьбам не было конца. Андриянов впал в легкий ступор и не знал, как избавиться от этого общения. Он впервые не знал, что делать и как себя вести с женщиной. Тамара все свои просьбы облекала в такую форму и говорила с такой интонацией, что начни он отказываться, выглядел бы форменным хамом. Просьбы ведь были пустячными, проблема была в их количестве… А еще в том, что она постоянно нарушала дистанцию. Антон впервые видел женщину, которая просила пустить ее пройти на место, крутя при этом пуговицу на его рубашке или поправляя ему волосы… Он хотел в отчаянии договориться со стюардессой, чтобы та пересадила его. Но самолет был заполнен под завязку. Этот вариант был невыполним.

Так что, едва самолет приземлился, Антон на всех парах рванул подальше от новой знакомой, радуясь, что не успел разболтать ей, куда именно едет и в какую гостиницу.

Он вспомнил, как встряхнулся в машине, прогоняя неприятные воспоминания, и подумал. – Неприятности позади. Я в отпуске. Надеюсь, дальше все сложится как нельзя лучше.

– Вот это правильный настрой, – одобрительно кивнул водитель, и Антон тогда понял, что сказал последние фразы вслух.

Приехал в гостиницу Андриянов уже вполне довольным жизнью. Пальмы, море, радостные толпы отдыхающих быстро прогнали хандру и настроили его на боевой лад.

Гостиница «Ореанда» была лучшим заведением Ялты. Попасть сюда было непросто, особенно летом. Андриянов немало удивился, услышав от Морозовой, где остановится Ивлева с группой. Пришлось тряхнуть связями. Но если ты решаешь, кого и когда отправить за рубеж, должников у тебя хватает, и любой вопрос решается. Так что сам он тоже смог достать здесь номер, чем был весьма доволен.

Заселяясь в гостиницу, он привычно сунул червонец администратору, чтобы обеспечить хорошее к себе отношение и как бы невзначай поинтересовался, приехала ли уже съемочная группа. В ответ получил недоуменный взгляд сотрудника и отрицательное покачивание головой. Не придав этому особого значения и решив, что съемочная группа еще не добралась до гостиницы, Антон отправился в свой номер…

Неужто та попутчица в самолёте, Тамара, меня сглазила, и после встречи с ней все и пошло кувырком? – думал теперь он. – Ну нет, такое только в сказках бывает…

***

***

Москва

Прежде, чем отправляться к Межуеву, сделал еще один звонок. Ионову. С телефона-автомата во дворе соседнего дома. Извинился, что меня по общественной линии с завода «Полет», где я состою в обществе любителей старины, отправляют завтра в Городню, где новый музей строят, чтобы прикинуть на месте варианты размещения коллекций. Поэтому завтра лекции, намеченные им, прочитать никак не смогу. Он немного расстроился, но лишь немного. Я так понял, что варианты на замену у него есть всегда, это же Москва, лекторов как собак нерезаных.

Ну вот, а теперь можно возвращаться в свой двор, садиться в машину и ехать к Межуеву…

В прошлый раз привез Таисии Григорьевне импортный шоколад. Позабыл, правда, какой, но точно импортный. В этот раз тоже прихватил с собой импортный Тоблероне. Надо восстанавливать отношения. Я же и в самом деле не виноват, что записку ветер под стол сдул.

Секретарша приняла подношение, немного оттаяла. И через пару минут я уже заходил в кабинет к Владимиру Лазоревичу. Сразу заметил, что как-то он хуже стал выглядеть. Несколько килограммов набрал, мешки под глазами больше стали.

– Такое дело, Павел, – сразу заговорил он после того, как мы поздоровались, и я присел напротив него у стола, – парень ты хороший, и я решил, что нужно будет попросить руководство университета, чтобы тебя на стипендию имени Владимира Ильича Ленина выдвинули. Ты как, кстати, учишься, надеюсь, круглый отличник?

– Все верно, отличник, – кивнул я, вспоминая. В прошлой жизни я сразу после армии поступил на учебу. Была ли у кого-то в нашей МФИ ленинская стипендия? Не смог вспомнить, может и была. Это же были первые годы буйства Горбачева, не сразу же он все разрушил… – Спасибо! Очень признателен за такое предложение.