– Разве их выбирают по крутости?

– Конечно. Друзей, женщину, работу. Чем ты круче, тем больше прав можешь заявить на все выше обозначенное.

– Да, странно, - мальчик чешет переносицу и недоверчиво косится на меня, - а я думал, что для этого нужно быть просто хорошим человеком. Не обижать, не подличать, защищать слабых, отвечать за свои слова. А оказывается все так просто: купил крутую куртку с карманами как у вас и все, готово.

Смотрю на маленького философа и охреневаю от того, как он меня уделал. Просто размазал, не давая даже шанса на то, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу. И слова то какие: про честность, подлость, благородство. Интересно, он точно сын Тиграна, или у Лили есть от муженька какой-то секретик? Слишком уж мальчишка похож на нее и до смешного не взял ничего от отца.

Да нет… не могла. Тоже такая же честная как и сын, она бы скорее умерла, чем стала врать в таком вопросе.

– Ладно, согласен. Один - ноль, ты пока ведешь.

– А разве у нас соревнования? Я думал, мы просто общаемся.

Просто… с этой семейкой все сложно, начиная с момента когда они переступили порог моего дома. И чутье подсказывает, что мы все наломаем столько дров, что ими мою хибару еще лет десять топить будет можно.

Со двора доносится лай. Герда, поняв, что мы куда-то едем, устала ждать на улице и звала своего дружка. Увы, не меня.

– Дядя Захар, я выйду к Герде, а то наша девочка совсем скучает.

Я офигевши смотрю вслед пацану. Он не захлопнул дверь, так что я вижу, как моя псина кидается на Давида, лижет ему руки и подставляет голову для ласки.

Предательница…

Уже через несколько минут я закидываю сумку за плечо и обуваю тяжелые ботинки, но в последний момент оборачиваюсь назад. Мы с Давой оставили после себя знатный бедлам, а еще утром Лиля порхала здесь мотыльком и наводила чистоту и уют. С ее появлением, дом даже пахнуть стал иначе. Как-то вкусно…

Ладно, как сказал Давид, нужно быть хорошим человеком. Скидываю ботинки, чтобы не наследить на вымытом полу и иду обратно на кухню. Достаю с холодильника тонкую, исписанную тетрадь, чтобы вырвать из нее последний уцелевший лист.

“Лиля, мы с Давидом поехали в лес стрелять в белок. Приедем поздно. Ничего не трогай, кухню уберу сам. Лежи отдыхай”.

Никаких белок мы, конечно, стрелять не будем. Но показалось, что так звучит даже забавно. Или нет. Черт, с этими нормальными, не одноразовыми женщинами совсем не знаю, как себя вести. В любом случае, уже поздно что-то менять, потому что мы с Давидом едем к моей сторожке.

– Тут круто, - он присвистнул, когда увидел маленький, покосившийся домик, рассчитанный только на нас с Гердой, совсем не похожий на особняк в два этажа, в котором жили они с Лилей.

– Тебя не трудно впечатлить.

– Я впечатлен не домом.

– А чем же?

– Лесом, разумеется.

Он отвечает так просто, что я начинаю чувствовать себя идиотом. Да, сколько еще открытий ждет меня от этого парня?

Впрочем, удивляюсь я не долго, потому что следующий час мы с Давидом собираем доски и сколачиваем условную тумбу, на которой я расставляю пустые жестяные банки.

Давид стреляет так плохо, что я уверен, даже если бы мы целились по белкам, ни одна пушистая красавица не пострадала бы от его рук.

– Нет же, смотри. Упрись в землю, не шатайся как люстра, вот так. Не получится попасть, так хотя бы выглядеть будешь как ковбой.

– Ковбой с английского переводится как пастух для коров. Дядя Захар, у вас очень странные представления о крутости.

– Ой, залепи-ка ты варежку, я уже стал ощущать себя придурком в твоей компании. Ладно, давай не ковбой, давай представим, что ты защищаешь свою маму.

– А ей нужна защита?

– Разумеется. Всем женщинам она нужна, но твоей маме особенно. Она такая нежная, такая ранима, что рядом должен быть мужчина, который всегда сможет ее защитить. Например, ты.

“Или я”, - но вслух этого я не говорю.

И ничего другого тоже не говорю. Потому что не успеваю.

– Горин! Захар Горин!
– Эхом разносится по лесу. Давид вздрагивает, я оборачиваюсь и оба мы натыкаемся на горящие праведным гневом глаза.

Перед нами стоит Лиля, волосы развеваются, из ноздрей валит пар, а в руках мое охотничье ружье. Богиня отмщения, не иначе. И сейчас в этой женщине нет ничего от того нежного цветка, какой я вижу ее каждый день дома.

Прожует и не подавится. И такая она мне нравится гораздо больше.

***

Дорогие девочки, мы сильно извиняемся за то, что немного сбили график.

Будем вливаться вы него снова))

Хороших выходных)

Я считал себя опасным человеком. Некоторые из сильных мира сего считали меня очень опасным человеком. Тигран Исмаилов при встрече со мной один на один без оружия и охраны (а может даже с ней) наложил бы полные штаны кирпичей.