"Звучит как рождественский гимн, - подумал он.
– А ведь по сути это он и есть. В этом году у Вифлеемской звезды пять лучей и она красного цвета”.

Глава 8. Инкерман. Февраль 1942 года

К предстоящему концерту отнеслись необычайно серьезно, к нему готовились с такой тщательностью, с какой должен штаб фронта готовиться к наступлению. Постепенно идея увлекла всех, до старшего начсостава включительно. Тем более, что для Натальи Максимовны отыскалась гитара. Оказалось, она прекрасно поет романсы, ничуть не хуже приезжавших недавно артистов. Командование послушало и с тех пор периодически интересовалось, как дела.

Часть забот о костюмах взяла на себя швейная мастерская. Ромео и Джульетту, гвоздь программы, одевали собственными силами. Платье для Верочки раздобыла Наталья Максимовна из своих гражданских запасов. При первой примерке выяснилось, что в этот наряд Джульетту можно завернуть два раза. “Так, здесь мы его поясом подхватим, - вслух размышляла Вера, пытаясь разглядеть себя в карманное зеркальце, - а вот как быть с подолом?”

– Не надо ничего подхватывать, - Колесник, очень вдохновленная идеей со спектаклем, сама взялась наряжать Джульетту, - Я тебе его ушью и нигде больше такой Джульетты не будет, как у нас! Стой смирно, дай булавками заколоть. Здесь складку заложим, здесь просто отрежем, здесь посадим по фигуре за счет собственных тканей. Уж не думаешь ли ты, девочка, что я - и вдруг не умею шить?

Яша выучил наконец роль и больше того, прочел пьесу целиком. До сих пор он знал, чем дело кончится, только в пересказе. “Все-таки, это очень неправильно!
– говорил он Верочке на очередной репетиции. Он по-прежнему смущался и избегал встречаться с ней глазами, но о прочитанном нашел силы высказаться, - Он не должен был травиться! Получается, погибли оба даже не из-за родственников, а из-за собственной глупости.”

– Глупости?
– Вера так удивилась, что даже не сумела обидеться за великого трагика.

– Именно! Как можно было человека так хорошо усыпить до мертвого вида, чтобы даже пульса не было? А он так распереживался, что просто не заметил, что Джульетта - живая!

– Ну, ты бы на его месте, разумеется, не оплошал. И зеркальце бы к носу поднес, - рассмеялась она.

– Да про зеркальце каждый дурак знает! А я бы на дуэль кого-нибудь вызвал из этой семейки! За то, что Джульетту уморили. Молодые девушки просто так не должны умирать, даже в такой древности. Или вообще, сбежал бы с ней куда-нибудь раньше всего. И ищи ветра в поле. Ты не знаешь, тогда Колумб Америку уже открыл?

– Беда мне с тобой! Колумб, Америка… Ты текст-то помнишь? Давай еще раз повторим.

На сцене уже собирали декорации из пустых снарядных ящиков, задрапированных брезентом. Из них сложили некое подобие стены с балконом, на котором должна была стоять Джульетта. На брезенте нарисовали контуры камней, перила балкона украсили цветами из лоскутков.

– Вера, тебе надо после войны обязательно идти работать в школу, - говорила Верочке одна из сестер, - Надо же, так скоро человека к чтению приохотила. Мы же с Мельниковым с одного двора, он всю жизнь больше тройки не получал. А теперь что ни вечер, после дежурства всегда с книжкой. В тебе пропадает учитель литературы!

Вера только вздыхала:

– Да я и так всегда в классе отстающих подтягивала, то по литературе, то по арифметике. И ничему такому я его не учила, сам захотел. Просто лентяй он был в школе, ну почти как все мальчишки. Поскорей бы спектакль… Мы столько уже твердим, твердим этого Шекспира, что кажется, его скоро все кругом выучат. Даже тетя Рая.

Раиса рассмеялась:

– Да я его, милые мои, и до того знала. Мы ведь его тоже когда-то ставили. Лет мне было не больше, чем сейчас Яше.

– А я думаю, как у тебя выходит мне текст подсказывать, когда я собьюсь, - Вера всплеснула руками.
– И голос у тебя, когда стихи читаешь, прямо как по радио. А кого ты играла?

– Маму Джульетты. Потому-то я все реплики помню, и ее, и свои, - Раиса улыбнулась. “Как по радио…” Неужели, что-то еще осталось от драмкружка?

Когда-то это была самая большая ее тайна, о которой никто из друзей не знал, ни в детском доме, где и ставили тот памятный спектакль, ни в техникуме, ни в Белых Берегах. Раиса никому не решилась признаться, что когда-то всерьез хотела стать артисткой.

К тому времени в детдоме Раиса жила уже пять лет, родной дом позабылся, выпал из памяти, остались там только голод да стылые ночи в подвалах и сараях, где прятались беспризорники. Потеряв мать, они с братом несколько месяцев бродяжили, живя тем, что удавалось на базаре выпросить или стащить. К осени попробовали перебраться туда где потеплее и в поезде уже — потерялись. Володька в подвагонном ящике устроился, а Рая замешкалась и не успела, поезд тронулся. От станции Брянск — Товарная забрала ее милиция, дальше был, как положено, приемник-распределитель и детский дом. Из-за худобы ей даже возраст сперва чуть не записали неправильно, думали что не больше шести лет, а было-то полных девять. Хорошо, что Володька ее пытался читать учить, хотя бы по вывескам. Пришлось доказывать, что она большая, и имя свое знает, и фамилию, и сколько лет. И даже написать это может. Ну, почти может. Некоторые буквы.