– Ты говорил - большие прорывы обречены.

– Пойдем со всеми. Если получится - выйдем большим отрядом. Не получится… я эти места как свой карман знаю. Десяток человек через что угодно выведу.

– Разрешите с вами!
– связист вскочил как подброшенный пружиной, - Ей-богу, т-товарищи, не подведу! Лучше уж в бою, чем… Я же их, гадов!

– Сопли разводить не будешь - возьмем, - оборвал его “сержант-лейтенант”, - Приведи себя в порядок, живо. Девчонки вон смотрят.

Только тут Астахов понял, что сводку, переданную ошарашенным вестью связистом, слышали не только они двое. У выхода из капонира застыли Оля и Верочка.

“Прорываться будем вместе. Быть готовыми”, - это все, что сумел он сказать им, уже после того, как сержант со связистом ушли. Девчата не имели опыта боя, разве что тот тяжкий опыт отступления от Ишуни. Но без них он не уйдет.

Глава 15. Мыс Херсонес и где-то рядом. Последний день и еще сутки

Немцы неторопливо и методично утюжили Херсонес снарядами. Размеренные залпы, казалось, ложились в самую душу - ответить было нечем. Астахов мысленно ходил вокруг гигантского камня возложенной на него ответственности и не знал, что с ним делать. Иногда приносили раненых, но, судя по всему, и этим уже почти никто не занимался. Раненого можно было утешить - и только. Ни бинтов, ни воды, ни лекарств. Сода оставалась. Четыре квадратные литровые банки с добротно притертыми пробками. А тот парнишка, который с таким счастливым лицом принес их - “Товарищ военврач, мы лекарства нашли!” - лежал недалеко от входа в капонир и бредил после осколка в голову. Астахов, пожалуй, не рискнул бы такое оперировать сам даже в наилучше оснащенном госпитале… Госпиталь. Оснащение. Это звучало, как насмешка.

Где-то после полудня - не то забыл завести часы, не то остановились от близкого взрыва - в капонир прибежал посыльный.

– Приказ командования!
– прохрипел он, как патефон с исцарапанной пластинкой, - Сегодня после заката собираемся у старых складов. Будет общий прорыв. Идут все, способные держать оружие.

Оттарабанил, осмотрелся и проговорил чуть более живо:

– Медицина… Воды хоть глоток, а?

Кто-то из медсестер подал ему флягу. Боец аккуратно отмерил один, ровно один глоток, и побежал дальше.

В дальнейшей жизни появилась хотя бы тень смысла. Тень… Тени не оставалось почти, только у самых стен.

Астахов, стараясь не волочь ноги, обошел личный состав, отбирая способных держать оружие. Велел девушкам держаться возле себя. Вместе с Олей и Верочкой идти вызвалась та, крепкая и рослая, что так ловко управилась с шитьем лямок для носилок. “Может, еще винтовку выдадут. Я хорошо стреляю”, - уже в который раз повторила она, кажется, сомневаясь, что ей верят. “Карина умеет”, - кивнула Оля. Вот, оказывается, как звали эту третью сестру. “Хорош командир, - укорил себя Астахов, - никого по именам не помнишь!”

Несколько человек идти на прорыв отказались, среди них и пожилой гинеколог, который, к удивлению Астахова, работал и как будто не уставал.

– А я, извините, с ранеными останусь, - сказал он виновато, - Знаете, лет сорок назад сходил однажды на охоту и понял - не могу по живому стрелять…

У Астахова не оставалось сил ни удивиться, ни посочувствовать. Нужно собрать боеспособных - к закату - старые склады.

***

У полуразрушенных складов людей собралось порядочно. Была даже какая-то организация. Скомандовали построение, Астахов на глаз прикинул, что собрался где-то полк. Ну, да, полк, без артиллерии, без тылов. Мимо строя пошли люди с тачками - выдавали одну гранату на двоих, и даже немного винтовок и патронов безоружным.

Астахов вертел головой, высматривая “сержанта-лейтенанта”, а тот выскочил, словно из-под земли. За ним, как привязанный, терся давешний связист, и там же шли два техника с аэродрома. У “сержанта-лейтенанта” был ППШ, а остальные при карабинах. Астахов со своим пистолетом на четверых почувствовал себя бестолковым и не умеющим устроиться - куда и когда “ушел” его автомат, он силился и никак не мог вспомнить. Ему выдали карабин и три обоймы. Девушкам сказали: “И на мужчин не хватает”.

– Ну ты даешь, лепила! Прям малинник с собой. Не, я понимаю, что проверенные товарищи и все такое. Но ты ненормальный. Молодец!
– кажется, “сержант-лейтенант” говорил с совершенно искренним восхищением, без насмешки, - Такие и сами выживают и других вытаскивают. Извините, девочки! Если он вас с собой берет - значит, вы внутри покрепче многих мужиков будете. А сейчас важнее, чтоб человек внутри не сломался. Так, командование!

– Равняйсь… равняйсь… равняйсь … - побежало вдоль строя. Кажется, командир уже не мог отдавать приказы так, чтобы его слышали все.

Полковник, тот самый, с орденом, шел вдоль строя. Что-то отсчитывал, указывал пальцем и командовал.

– Ах ты ж сука… - пробормотал “сержант-лейтенант” и стал что-то торопливо высчитывать, глядя на приближающееся начальство.

Астахов ничего не понимал, и не понял, даже когда “сержант-лейтенант” воткнулся в строй, потеснив кого-то, чуть ли не перед самым носом полковника.

– Покомандовать хотите, сержант?
– неприязненно спросил тот, - Ну, командуйте взводом. По окончании расчета выступаем. Двигаемся скрытно. Передовые группы снимут вражеских наблюдателей. Сигнал - три красных вспышки фонариком стоп, три белых - продвигаться. В случае открытия огня действовать по обстановке. Ясно?

– Так точно, - ответил свежепроизведенный командир взвода и взял под козырек.

Полковник, не слушая его, уже шел дальше, отсчитывая очередную тридцатку.

Только теперь Астахов понял, что же так опечалило “сержанта-лейтенанта”. Если командиром взвода назначают каждого тридцатого… Но другого варианта не будет.