Как и предвидел Алексей Петрович (и догадывалась уже Раиса), после всей поспешаловки их отряд оказался не то, чтобы совсем никому не нужен, но в хвосте длинной очереди. Хоть поели, к явной зависти большинства ожидающих.

Через полтора часа вызвали Огнева, и десять минут спустя отряд уже был расформирован и передан какому-то незнакомому военврачу второго ранга. Весь, кроме Раисы.

– Вот так, товарищ Поливанова. Теперь мы с вами на фронте. Пойдемте знакомиться с нашими коллегами. Как бы не сегодня вечером нам уже начинать работу. Принимаем пополнение и выдвигаемся. Поступили мы в распоряжение 217-го медсанбата, 156-я дивизия.

Пополнения оказалось его всего-то ничего, три человека. Миниатюрная хрупкая женщина с безмятежным, фарфоровым будто лицом, высоким лбом и черными волнистыми волосами. Ей было, наверное, лет 25-26, не больше. Руки маленькие, пальцы тонкие. Откозыряла как положено, а представилась по-граждански — доктор Бойко, Елена Николаевна Бойко.

Алексей Петрович даже поправлять ее не стал. Спросил только: «В каком году институт окончили, коллега?» Оказалось, в сороковом.

Форма, даже старательно ушитая, все равно сидела на стройной фигурке мешковато. В ремне отдельная дырка проколота, он ее почти дважды обвивал. Было в Елене Николаевне очень много гражданского. У всех вещмешки, а у нее — чемоданчик. И гражданские легкие ботиночки вместо сапог. Впрочем, это как раз понятно. Армейских сапог такого детского размера наверное и вовсе не бывает.

– Здравия желаю, коллеги! Отдаю себя в ваше распоряжение!

Последняя фраза скорее к Елене Николаевне относится, потому что в серых глазах со светлыми, почти белыми ресницами, пляшут черти. Второй, Астахов, Игорь Васильевич. Травматолог из Балаклавы. Призван еще в июне, но вот теперь — откомандирован на передний край обороны, как он сам говорит.

Астахову на вид лет 35. Он рослый, длинный, жилистый. Ворот гимнастерки не по уставу распахнут, в нем — тельняшка. На взгляд Раисы, больше на пирата из старых книжек похож, чем на врача. Белявый, но с совершенно бронзовым от южного солнца лицом. Свежий шрам через лоб наискось. Хорошо приложило, видно, что шить пришлось.

Третья из их пополнения, Роза Керимовна, самая пожилая, в короне из сильно поседевших кос, с царственной осанкой. Розе Керимовне 41 год. Она единственная из всех троих не по призыву, а доброволец. До войны работала в Симферополе, детский хирург. Высший пилотаж - малышей оперировать!

– Ну, товарищи, я сейчас еще двух человек младшего состава добуду, и вперед. Машина наша тут рядом, у склада.

И буквально через пять минут Огнев вернулся, ведя за собой Веру Саенко и Наташу Мухину. “Так я и думала, - решила про себя Раиса, - Вера в поле не вытянет, и самая любознательная. Да и Наташе ползать тяжело, но бинтует, словно вместо букваря по Великорецкому [*Неоднократно переизданный, классический учебник Великорецкого “Десмургия”. Учебник 1984 года от него почти не отличается, даже рисунки почти все те же.] читать училась”.

Около склада стояла понятная суматоха. Немного покрутив головой, Огнев указал на одну из полуторок: “Вот наша”.

Машина Раисе с первого взгляда понравилась. Запыленная, конечно, но видно, что ухоженная. Покрашена аккуратно, нигде ни царапины, ни вмятины. Стекла кабины протерты начисто, вон и тряпка на капоте. Около переднего колеса сидел на корточках водитель, пробовал что-то невидимое да и непонятное Раисе подвинтить и бурчал себе под нос - только и разобрала, что “эх, механики… Коровам хвосты крутить…”

Когда Огнев обратился к нему, тот вскочил, развернулся, чуть не откозырял рукой со здоровенным гнутым ключом в последний момент перекинул его в левую, и вздернутой к виску растопыренной пятерней чуть не сбил пилотку.

– Здравия желаю, товарищ… - он зашевелил губами, словно считая, - Капитан!

– Военврач третьего ранга Огнев.

– Виноват, товарищ военврач третьего ранга! Младший сержант Гусев. В званиях пока не силен. Вот улицы наши все знаю, а лычки… - он скосил глаза на кузов и, еще раз повторив “Виноват!”, обернулся и прикрикнул кому-то, грозя кулаком: “Куда бросаешь, шельма? Это тебе не макароны! Это - санимущество!”

Слово “санимущество” он произнес с особым значением, показывая свою причастность к медицине.

– Кидают, - пожаловался он Огневу, - как дрова на базаре. Никакого понимания! Хорошо, последний ящик приняли. Машина готова. Заправлена. Не беспокойтесь, я десять лет таксистом отработал, доставлю в лучшем виде!

Какой-то лейтенант… а, нет, техник-интендант второго ранга, сколько еще этих тонкостей Раисе придется изучить!
– подбежал с бумагами, Огнев пересчитал ящики, расписался и приказал грузиться.

С размещением вышла заминка. И Елена Николаевна, и Роза Керимовна наотрез отказались садиться в кабину: “Как все, так и мы!”. Впрочем, выход нашелся. Вера с Наташей тоже пытались было повторить за старшими, но Огнев отрезал: “Выполнять!”. И выполнили как миленькие.

Усадив малышню, старший состав расположился в кузове, среди каких-то совершенно ничего не говорящих Раисе кольев, тюков и ящиков. Единственным, за что зацепился взгляд, были скобы для замков - красные, белые и желтые. Что-то это значило… “Потом, - решила она.
– Сейчас спрашивать - и не запомнится, и выглядеть буду совсем бестолково”.