Шрифт:
Представлял, как где-то там, в далёком теперь будущем, постаревший Колька Осинкин читал утром сообщения от внуков на своей странице в соцсети.
«Эмма, — сказал я, — но ведь тогда получается: вчера я изменил будущее. Это в том случае, если я сейчас действительно нахожусь в собственном прошлом. Но есть и другой вариант: ты тоже являешься частью виртуального мира, а не моим связующим звеном с реальностью. Ведь в ином случае, происшествия в виртуальной реальности никак бы не повлияли на события в реальном мире».
«Господин Шульц, повторите, пожалуйста, вопрос», — сказала Эмма.
«Я пока ничего не спросил. Но сейчас спрошу. Эмма, а что в две тысячи двадцать шестом году пишут обо мне? Ведь если у меня теперь снова есть Голос, моё будущее наверняка изменилось. Сомневаюсь, что мои московские злоключения повторились. Что обо мне помнят в две тысячи двадцать шестом? Я известный певец? Всё же известен, как переводчик? Ну-ка, Эмма, удиви меня».
«Господин Шульц, повторите, пожалуйста, вопрос», — сказала Эмма.
«Эмма, какие последние новости, касавшиеся меня, просочились в интернет?»
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению, запрошенная вами информация отсутствует. Напоминаю вам, господин Шульц, что я всего лишь…»
«Стоп. Что именно ты не нашла? Информацию обо мне? Или тебя смутила формулировка „последняя“? Переформулирую свой вопрос. Эмма, меня интересует любая информация обо мне, которая появилась в сети за… декабрь две тысячи двадцать пятого года».
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению, запрошенная вами информация отсутствует…»
«Стоп!»
Я дёрнулся — привлёк к себе внимание Черепанова, который прервал конспектирование рассказов учительницы. Алексей вопросительно приподнял брови — я покачал головой.
«Эмма, что опять не так? Что тебе не понятно в моём запросе?»
Я вкинул изрисованную чернилами руку и легонько хлопнул себя по лбу. Улыбнулся снова взглянувшему на меня Лёше Черепанову. Откинулся на спинку лавки.
«Эмма, я понял, в чём проблема. Ты ищешь информацию о Базилиусе Шульце, гражданине Федеративной Республики Германия. Так? Но ведь если будущее Осинкина изменилось, то и с моим будущим наверняка случилась похожая трансформация. Эмма, к чёрту эмигранта Базилиуса Шульца. Поищи в новостях за декабрь двадцать пятого года любую информацию о Василии Богдановиче Пиняеве сорок девятого года рождения».
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению, запрошенная вами информация отсутствует…»
«Стоп!»
Я нахмурился, скрестил на груди руки.
«Что за ерунда? Эмма, у тебя появилось чувство юмора? Ты надо мной издеваешься?»
«Напоминаю, господин Шульц, что я всего лишь виртуальный помощник. Я обеспечиваю вам доступ в глобальную систему компьютерных сетей и доступ к…»
«Стоп, Эмма. Помолчи. Думаю».
Я посмотрел за окно, где всё ещё валили с неба крупные хлопья снега. Вспомнил, что при нашей встрече в Нью-Йорке Черепанов назвал зиму с шестьдесят пятого на шестьдесят шестой год аномально холодной и снежной для Кировозаводска. Он говорил, что видел здесь столько снега лишь в год, когда мы вместе с ним учились в одном классе. Вспомнил, что Алесей рассказывал мне и о наших одноклассниках. Подробности его рассказов я не запомнил. Но в памяти сохранил слова Черепанова о том, что многие из них не дожили до дня нашей с Алексеем встречи в США.
«Эмма, ты намекаешь, что в этом твоём альтернативном две тысячи двадцать шестом году меня уже нет в живых? Получается… в том будущем я умер раньше? Эмма, назови мне дату последнего упоминания в интернете о переводчике Базилиусе Шульце или и Василии Богдановиче Пиняеве. Меня интересует полная дата: число, месяц, год. И да… поищи точную дату моей смерти».
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению, запрошенная вами информация отсутствует…»
— Scheisse!
Ученики десятого «Б» класса дружно взглянули в мою сторону.
Учительница тоже прервала записи на доске и отыскала меня взглядом.
— Вася, ты чего? — прошептал Черепанов.
— Прошу прощения, — сказал я. — Прикусил язык.
Учительница кивнула — ученики ответили на моё признание усмешками.
«Эмма, это уже не смешно. У тебя нет доступа к интернету? Ты теперь соединяешь меня только с терминалом больничной диспетчерской? Я же выразился предельно чётко: найди мне последнее упоминание обо мне в интернете. Хотя бы загляни на мою страницу в Фейсбуке. Она зарегистрирована на Базилиуса Шульца, переводчика из Берлина. Когда я заглядывал на неё в последний раз? Ты же сама заходила туда по моей просьбе. А если Шульца не существует, поищи страницу Пиняева».
«Господин Шульц, я нашла тридцать шесть тысяч двести семнадцать страниц в социальной сети Фейсбук, где пользователи указали фамилию Шульц. Но ни одна из них полностью не соответствует вашему запросу. Василий Богданович Пиняев тысяча девятьсот сорок девятого года рождения в социальных сетях не зарегистрирован».
«Ясно. Я понял: такое вполне возможно, если я взял псевдоним или сменил фамилию до появления интернета. Такое обстоятельство не удивительно и в моём стиле. Появился не Базилиус Шульц, а… не важно. Но ведь ты же сама мне находила в сети мои выступления в СССР. Этих файлов в интернете сотни, если не тысячи. В комментариях к большинству из них упоминали моё имя. Разве нет? Эмма, озвучь мне ту статью из Википедии, где меня назвали обычным и заурядным ребёнком».