Первым уроком сегодня снова была математика. Вероника Сергеевна меня удивила: вызвала меня к доске в самом начале урока. Я выбрался из-за парты; заметил, как поёрзали на лавках Лёша Черепанов и Иришка — увидел тревогу в их глазах. Встретился взглядом с глазами учительницы математики, улыбнулся ей — у математички тут же порозовели мочки ушей. Вероника Сергеевна не озадачила меня сложным примером. Она продиктовала мне одну из задач к пройденной на прошлом уроке теме. К той самой теме, которой мы с Черепановым уделили вчера примерно полчаса времени. Я размашистым почерком записал задание на доске. Проговаривал его при этом про себя — для своей виртуальной помощницы. Почти без паузы перешёл к решению.

Примерно пять минут я безостановочно крошил о школьную доску мел.

«…Триста восемьдесят четыре целых и двенадцать сотых», — продиктовала мне ответ Эмма.

«Спасибо, Эмма. Что бы я без тебя делал».

Я поставил в задании финальную точку, положил кусок мела на полку под доской.

Взглянул на учительницу — увидел, как та покачала головой.

— Поразительно, — сказала Вероника Сергеевна. — Вот, что значит столичное образование. Впечатляюще. Даже очень. Василий, если бы я не следила за твоей работой, то решила бы: ты переписывал уже готовое решение. Ты молодец.

— Это было простое задание, Вероника Сергеевна.

— Действительно, простое. Особенно для того, кто перемножает двузначные числа в уме. Вася, ты в своей школе участвовал в олимпиадах по математике?

— Нет, Вероника Сергеевна. Математика не мой конёк. Моё предпочтение — иностранные языки.

Учительница кивнула.

— Да, я слышала…

Она посмотрела мне в глаза и переспросила:

— Языки? Василий, ты знаешь несколько языков? Какие?

«Viel Sprechen hat viele Gebrechen, — мысленно произнёс я. — Язык мой — враг мой».

— Вероника Сергеевна, у меня в начальных классах было мало времени на изучение языков, — сказал я. — Сами знаете, почему. Поэтому хорошо я выучил только четыре языка.

Мои нынешние одноклассники хором шумно вздохнули.

Учительница уточнила:

— Какие?

— Немецкий, английский, французский и испанский.

— Василий, что ты подразумеваешь под словом хорошо? — спросила учительница.

Я дёрнул плечом, ответил:

— На уровне носителя языка.

Вероника Сергеевна качнула головой.

Поинтересовалась:

— Так ты и другие языки знаешь? Чуть хуже, чем эти четыре, я имею в виду.

Я пожал плечами.

— Знаю… ещё парочку. Но на очень среднем разговорном уровне. Книгу бы я на тех языках не написал.

Я указал рукой на доску и спросил:

— Вероника Сергеевна, так что с моим решением?

Учительница тоже взглянула на доску, словно только сейчас вдруг вспомнила о решённой мною задаче.

— Ты молодец, Василий, — повторила она. — Ставлю тебе пятёрку, разумеется. Ты её заслужил. Вижу, что твоя оценка за проверочную работу не была случайной. Присаживайся.

Она повернулась лицом к десятиклассникам и объявила:

— Сегодня мы с вами закрепим пройденную на прошлом уроке тему…

«Спасибо, Эмма», — сказал я.

Подошёл к своей парте и шёпотом сказал Черепанову:

— Спасибо, Лёха.

Четвёртым уроком у нас сегодня была история.

Примерно за минуту до начала урока в кабинет истории вбежала Надя-большая. Она замерла около доски, подняла над головой зажатую в руке газету. Обвела загадочным взглядом класс, улыбнулась.

— Ребята, Василий! — воскликнула она. — Смотрите! Напечатали!

— Покажи! — прозвучали сразу несколько голосов.

Школьники вскочили с лавок, рванули к стоявшей около доски Наде-большой.

Комсорг класса выставила перед собой левую руку, будто отгородилась от одноклассников.

— Спокойно! — сказала она. — Газету помнёте. Сейчас покажу.

Надя-большая отыскала взглядом мои глаза, улыбнулась. Она прошла между рядами, подошла к моей парте.

Туда же устремились и другие мои одноклассники — я и сидевший рядом со мной Черепанов оказались в окружении сопевших и подкашливавших школьников.

Надя положила газету на столешницу.

— Василий, смотри, — сказала она. — Твоя фотография.

Комсорг ткнула пальцем в газетную страницу.

Я посмотрел на чёрно-белую картинку, которая была размером примерно с пачку папирос «Беломорканал». Увидел, что там два изображения. На правой половине картинки был темноволосый парень с миндалевидными глазами: тот самый, кого я разглядывал теперь по утрам в зеркале во время умывания (на фотографии я выглядел серьёзным, задумчивым). На левой части иллюстрации улыбался мальчишка в пионерском галстуке — Коля Осинкин из пятого «А» класса.