Ну а я повторил:

— Пойдём, — и направился к нужному месту.

Отряд выдвинулся за мной, но стало видно, что Кирпич по мере продвижения всё больше нервничает. Впрочем, сам себе злобный Кирпич: спросит, зачем и куда — отвечу. А если нет — пусть дёргается, его выбор.

И, через четверть часа, миновав несколько створ, мы оказались в огромном зале ливневого стока. Трубы были глубоко внизу, а по периметру цилиндрического зала шли металлические решетчатые платформы, метров пяти от стены — почти на предельном расстоянии для испытаний.

— На платформу выше, — сверился я с данными на планшете.

Поднялись по металлической лестнице, а я занялся сбором прототипа.

— И что тут, Марк? — всё же не выдержал Кирпич.

— А тут забавно, — не прекращая сборку прототипа, ответил я. — Тут подземные коммуникации, но это и так понятно. При этом, есть параллельная система подземелий. Старая, лет двести, а есть участки тысячелетней давности. Точнее — её остатки.

— Остатки?

— Угу. Когда застраивали Новгород, ещё не поделив на Нижний и Верхний, старые подземелья частично обрушили, частично зацементировали. Но часть осталась, отдельные участки.

— Типа комнат под землёй, без входа и выхода? — прикинул Кирпич.

— Типа того. И вот эти куски не защищены наблюдением городских служб. В коммуникации не просто так не попадёшь, — хмыкнул я.

— Да, я слышал про реки кислоты. Не врут старики? — вдруг спросил один из парней.

— Не врут. Санитарная обработка. А может быть нештатная, если устроить тут… посиделки с кострами на денёк-другой.

— Я понял, — понимающе кивнул Кирпич. — А если…

— А у нас есть такие задачи? — приподнял я бровь.

— Сейчас нет. Но когда будет?

— Тогда обратитесь ко мне. Иначе мало того, что можно сдохнуть, так ещё лишить меня доступа в это удобное место.

— Хорошо, понял, — кивнул Кирпич.

Перестраховка, конечно, но если в коммуникациях появится слишком много органики, повышение уровня углекислого газа, скачки температуры — вполне могут запустить «внештатную очистку», Бригадир это подтвердил.

Ну и Гаражные в общем — надёжные. Но растреплют же, что мол «были в подземке». А так можно и до бригады карателей долазится-дотрепаться. И смены системы безопасности, что нахрен не надо.

А задач атаковать внезапно, через подземку, у Гаражных просто нет. И не всегда такая возможность есть, кстати.

— А тут что, конкретно? — уточнил Кирпич.

— А тут, — указал я на стену, — подземный схрон. А может склад, не уверен.

— Так, погоди… Гиены?!

— Они самые. Но мы туда не доберёмся, никак. Система отдельная, метров тридцать породы, не считая облицовки.

— Это понятно. Непонятно зачем мы здесь? И что это за пушка?

— Это не совсем пушка, хотя и пушка, — похлопал я по собранному прототипу. — Сейчас увидишь. Отходите за меня. Сейчас тут будет жарко, — предупредил я, сгибаясь за керамопластовым щитом.

Отряд оттянулся, а я сверился со схемами, и зажал гашетку. И из сопла огнемёта… горелки… Да чёрт знает, что у меня получилось, методологически — плазмомёт.

В общем, в стену ударилась струя перегретой, ярко светящейся, но при этом ультрамариново-синей плазмы. Температура между пятнадцати и двадцати тысячами Кельвина.

И паразитные потери минимальны, всё же винтовые магнитные катушки работают. И рассеивание минимальное: волна жара, пыхнувшая в лицо, была терпимой.

И не от плазмы, а от расплава, что важно. Плавилась и облицовка, и порода, что неудивительно при такой температуре.

Вообще идея была взята из принципа двигателя из баз… На Земле подобное создать можно. Но из-за незнания ряда квантовых эффектов, идёт кошмарная потеря тепла и рассеивание плазменного потока.

А тут до пятидесяти метров практически полного поражения. Правда ряд стационарных полей, мощный эфирный доспех, а тем более его усилитель на механизированном доспехе сделает этот инструмент…

Ну не бесполезным. Но уровня плазмомета стандартного: с снарядом, использующем плазму в качестве поражающего эффекта.

В любом случае — работает и вещь неплохая, радовался я. А через четыре минуты вырубил почти раскалённый прибор.

— Всё. Работает, что неплохо, — озвучил я.

— Сильно, — присвистнул Кирпич. — А что ты делаешь, Марк?

— Разбираю. Это, — указал я на горячий огнемёт — кусок металла и пластика. Перегорело всё, что можно и нельзя.

Снял кожух, и продемонстрировал раскалённые, частично деформированные детали.