Выводы сделаны, время осуществить единственное действие, которое сейчас будет оптимальным. Кто бы её сюда не упрятал, этот человек не будет играть в ту же игру, что и Мотосуба Кимико.

Отойдя в угол, девушка быстро расстегивает джинсы и облегчает переполненный мочевой пузырь.

Затем она ждёт. Недолго, максимум десять минут. Приблизительно через это время в комнату врываются три человека, у одного из них открыто лицо. Мана знает его, хотя и не должна никоим образом. Этот человек был заместителем Соцуюки Шина, он же ему выстрелил в спину во время операции, когда генерал спасался бегством от бронированного «надевшего черное». Уйгура. Муж рассказал ей…

— Где Акира Кирью? — вопрос задан холодным металлическим тоном. Человек подходит к ней быстрым шагом, Мана пытается отшатнуться, её дополнительно пихают в плечо, чтобы она грянулась о стену. Девушка в шоке прикрывает лицо, её руки отводят, следом летит сильная пощечина, сопровождаемая тем же вопросом, — Где Акира Кирью?!

— Я… я не знаю! Не трогайте меня!! Не причиняйте мне боль! — прорывает Ману.

Две пощечины, а за ними удар, сбивающий её с ног.

— Говори! — доносится требование.

Мана тихо рыдает, пытаясь спланировать, что делать дальше. Мужчина настроен серьезно, чувствуется по силе его ударов. Видимо, это красная линия, ей придётся нейтрализовать всех троих, чтобы уцелеть самой. Может, взять его в заложники?

— Я не знаю!! За что вы меня бьете?!

— Говори или я тебя искалечу!

— Тайчо… — очень несмелый голос одного из сопровождающих, — Она гражданская, на неё ордера нет…

— Заткнись, Наги! Вставай, сука!

Ману вздёргивают за кофту. Девушка хрипит, раскачивается, непроизвольно пытается ухватиться за своего мучителя, но тот, легко оторвав её от себя, отвешивает еще три очень злых пощечины, угрожая изуродовать, если та немедленно не расскажет ему, где её муж. Ману мотает, с её губ и носа начинает капать кровь.

— Тайчо…! — вновь не выдерживает тот же.

— Еще звук, Наги, и пойдешь под трибунал! — шипит начальство, пытаясь поднять всхлипывающую Ману, уже готовящуюся к ликвидации всех троих, — Шин еще не то…

Выстрел.

Стоящий над избитой девушкой мужчина вздрагивает, она, бросив взгляд снизу вверх, видит, как в изумлении и неверии раскрываются его глаза. Тот же голос, ранее чуть ли не паниковавший, а теперь спокойный и довольный, спрашивает:

— Как ощущения, тайчо? Хорошо вам на месте Соцуюки, мм?

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Все пули летят четко в спину цели, две из них пробивают тело насквозь, обрызгивая Ману кровью. Тело мешком падает около неё.

Тишина.

— Ноги, все записал?

— Да, картинка будет отличной. Обрезал тоже вовремя.

— Отлично. Госпожа Кирью, не бойтесь, мы друзья. Мы позаботимся о вас. Выведем на свободу. Вас теперь никто не обидит.

Мана не боится, даже не беспокоится, она, резко выдохнув ради избавления носа от сгустков крови, начинает размышлять о том, уместно ли будет что-то сломать Ивао Хаттори, которого она очень скоро увидит. Судя по всему, её использовали для создания этой сцены, этой видеозаписи… как приманку. Как жертву, которую предателю Соцуюки Шина нужно было допрашивать именно лично. Именно такими методами. В спешке. Подставив спину.

Нет, понимает она, конвоируемая, спустя десять минут, своими спасителями к машине. Она лично ничего делать не будет. Нельзя. Сейчас нельзя. Но Акире расскажет.

Да. Этого будет достаточно.

— Моя жена была родом из Коулуна. Про него не пишут в учебниках для истории. Крошечный пятачок китайской земли в окружении британских территорий Гонконга. Земля, до которой никому не было дела. Настоящий город-государство, застроенные трущобы. Там не было ни закона, ни порядка, ни справедливости. Выживание или существование, как можно более незаметным образом. Нищета и Триады правили бал. Моя Ния помогла нам выйти на укрывшегося в Коулуне китайского урода, наследившего у нас в стране. За это я её выкупил у местной банды, увез в Японию, выхлопотал гражданство. Через три года я взял её с собой, туда же, в этот забытый ками нарыв на теле земли. Очередная миссия. Мы выполнили её, но потом Ния решила навестить свою семью.

— Они убили её, — предположил я, стараясь добавить в голос немного эмоций.

— Как ты догадался? — очень ровно, но далеко не сразу, спросил сидящий за рулем учитель истории.

— Это было несложно. Коулун, трущобы, восточный деспотизм, проявляемый куда как острее в бедных семьях. Если у вашей Нии был выход из этого гетто, то значит, к нему прилагался существенный по местным меркам заработок. Вряд ли ошибусь, если предположу, что семья от неё зависела. По этой же причине девушка не сталкивалась с… яркими проявлениями деспотизма. Когда она ушла в лучшую жизнь, её семья тут же скатилась вниз по местной социальной лестнице. А если семья была большая…

— Три младших брата, две сестры… — тихо пробормотал себе под нос Тадамори, — … и мать. Почему я… почему она…

— Много работала, мало бывала дома. Вполне возможно, что ночевала в другом месте. Может быть, даже в своем, — слегка пощадил я гордость человека смягченным предположением, — Домой лишь приносила деньги.

— Если бы я тогда знал… — пальцы мужчины до хруста вцепились в руль, причем на живой руке.

— А вы не хотите себе задать вопрос, Хаташири-сан? Например такой — а почему ваша жена вновь оказалась в Коулуне? — жестко спросил я, — Она что, сбежала из ада, чтобы начать служить в японской армии? Очень сомневаюсь.