Палец нажимает кнопку, экран миниатюрного ноутбука гаснет. Человек, просмотревший эту сцену уже три раза, откидывается на спину стула, глубоко задумываясь. Его мысли, такие же четкие и стройные, как двадцать лет назад, объединяются в целые массивы, строя теории, предположения, планы и стратегии.

— Я знал, что у тебя есть козырная карта… — беззвучно шепчет человек, — … но даже не предполагал, что такая…

Хотя, человек ли? Ивао великолепно изучил свой организм за все годы ежедневной борьбы со своим недугом. Даже сверхтехнологичный экзоскелет, усеянный медицинским оборудованием, свежие клонированные органы, импланты, регулирующие метаболизм, все это не могло дать ему хотя бы пристойного самочувствие. Он учился отрешаться от болей, от скачущего давления, от сердцебиения, неожиданно заходящегося в бешеном и мощном ритме, но ничто и на волос не могло сравниться с тем, как он себя почувствовал, очнувшись после воздействия волшебника. Теперь всё, что раньше болело, ныло, воспалялось и кровоточило… теперь попросту работало. Тихо, мерно и надежно, как у молодого здорового человека.

Хаттори с нескрываемым удовольствием потянулся, хрустнул шеей, а затем вновь замер, рассчитывая, прикидывая, прогнозируя. Теперь он куда лучше понимал Соцуюки, даже сочувствовал ему. Надменный гигант, вечно бесстрастный и самоуверенный, не признающий, а даже не различающий авторитетов со своих вершин, был… сокровищницей. Не каким-то там супероперативником, которого в нем видел Шин, нет… Кирью, небрежно и походя, мог открыть практикам такие секреты Ки, о которых они и не задумывались, не мечтали. Он мог бы воспитать сотни учеников, каждый из которых поддерживал бы жизнь и здоровье необходимым цивилизации ученым и политикам, он, по сути, был настоящим мессией мира боевых искусств.

Он мог всем им, бесполезным кускам мяса, начиненным Ки, придать смысл и функцию. Но не собирался этого делать. Это бы было тратой его времени.

Ивао восхищался Акирой Кирью, верил ему, ненавидел его и собирался использовать также цинично и безжалостно, как этот древний колдун грабит его, Ивао Хаттори, мир. Маг в теле юного высокого японца казался детективу насмешкой над всеми стараниями «надевших черное», отдельным плевком в душу самого Спящего Лиса, но лишь сам по себе. Каждое действие Кирью вызывало лишь уважение. Не было числа проверкам и тестам, которые устроил Ивао себе, Соцуюки и Мике, но каждый из них диктовал лишь одно — волшебник ни на секунду не прикоснулся к разуму своих союзников. Не околдовывал их, не контролировал, не следил.

Наивность? Вера? Честь?…дружба? Не в этом случае.

Ресурс.

«Он на наше лечение потратил конечный ресурс, что-то, хранимое про запас», — размышлял детектив, — «А теперь обзавелся восполняемым источником. Но у него уже был такой. Дед, Горо Кирью. Почему Акира не соблазнился тем, что всю жизнь было под рукой? Ответ может быть только один — недостаточность, дед слишком слаб или слишком стар. Магия дико затратна с точки зрения пользователей Ки, следовательно, Кирью уязвим. Впрочем, я это и так знал. Наш план наносит огромный ущерб „надевшим черное“, что, по идее, должно быть не в интересах волшебника, но Акире плевать. Пока что. Вывод? Он не планировал использовать свои способности вообще…»

Совершенная дикость для человека, слабого, подверженного соблазнам и страхам, но вполне разумное поведение для кого-то большего. Сильного, высокомерного, надменного.

«Мы — всего лишь остановка на его дороге», — мысль горчит, отдавая завистью и безнадегой, — «Придорожное кафе, магазин на заправке. Что же, пусть. Раз так, то нет никакого смысла пытаться подчинить себе это существо, заставить служить на благо человечеству и миру. Мы не справимся с его упрямством и гордыней, не сломаем их. Его не остановить. Но я его все равно использую, все равно буду им использован. Это, хотя бы, равнозначный обмен».

Дверь за спиной детектива открывается.

— Ивао? Он едет? — короткий сухой вопрос.

— Да, Шин. Он скоро будет здесь, — короткий деловитый ответ человека, погруженного в свои мысли.

— Хорошо. Мои люди готовы.

В кои-то веки мы находились не под землей, а в обычном офисном здании, правда, с наглухо опущенными на каждом окне жалюзи.

— Ты стравил американцев и русских.

— Удачно вышло, — кивает только что «подзаряженный» мной детектив, не отлипающий от ноутбука, — Полиция на тебя тоже с моей подачи вышла. Я планировал по-другому воспользоваться тем, что у тебя появилось свободное время, но…

— Ивао, я надеюсь, что насчет моей семьи у тебя планов нет?

— Не каменей лицом, Кирью, оно у тебя и так малоподвижное. Планов нет. Ты их убрал далеко и надежно, а значит, не будешь отвлекаться. Хотя, ты не только их убрал…

— Ты про что?

— Не про твою домашнюю уборку, — мотнул головой человек, — про нечто более глобальное. Старые рода напоминают кучку обгадившихся куриц без голов, бегающих в панике по своему двору. С твоей подачи, как понимаю.

— Опасны и бесполезны, — пожал я плечами, — К тому же, если хочешь знать мнение квалифицированного специалиста, то теми темпами и направлением, что «надевшие черное» идут по своему Пути, им по нему идти еще пару миллионов лет. Человеческая цивилизация не дала бы им и полутора десятков. Не миллионов, если требуется уточнение.

— Думаю, что теперь не даст и года, благодаря молдаванам, — благодушно покивал мой собеседник.

— Что?

— Адриаш Чебан, президент Молдавии, объявил сегодня утром о национализации старейшей молдавской частной компании, занимавшейся виноделием более четырехста задокументированных лет. Она, как понимаешь, принадлежала Старому роду. Кстати, глава рода, что интересно, вполне себе жив, просто объявил об уходе в отшельничество, некий отпуск. Оказывается, его наследники уже были достаточно взрослыми, чтобы начать грызться, а Чебан решил прекратить драку, отняв источник раздора. Он не доживет до конца недели, но…