Тот начал отвечать, рот раскрывался, но одумался вовремя и, кивнув головой, пошёл распоряжаться. Но пока собирались, погоды решили помешать прогрессорству и выдали чуть ли не вдруг приличный и холодный дождь. Вроде только солнце светило, а тут как по мановению волшебной палочки набежали тучи и дождь.

Тронулись на следующее утро. В сопровождении князя Углицкого Ляпунов выделил десяток самый прилично одетых и на хороших дорогих конях дворян. Всё же хоть Юрий Васильевич и всего лишь удельный князь, но как ни крути — брат Великого князя.

Калуга город небольшой, возможно пару тысяч населения вместе с подолом или посадом и двумя сёлами, что к нему примкнули. Рынок находился в центре посада, стояли как и на Пожаре в Москве столы с навесами в центре, а дальше просто столики, лавки низкие, а то и просто попона или дерюга на землю брошенная.

Продукты и вовсе стояли на земле просто в корзинах или мешках. Слышался визг свиней, неурочный заполошный крик петухов, мычание коров и ржание лошадей. Юрий Васильевич естественно не слышал, но представить эту разноголосицу мог, глядя хотя бы на задирающего голову к Солнцу чёрно-красного петуха. А ещё на въезде пахло пирогами. Ходили девка, бабы и даже пацаны и с лотков продавали пироги и просто булки.

Юрий Васильевич не утерпел и попросил брата Михаила купить ему пирожок с капустой.

Тесто тёмное, видимо смесь пшеничной и ржаной муки, но вкусно. Вкус детства. Мать у Артемия Васильевича очень похожие делала. Именно печёные, а не жареные.

И словно привлечённая запахом пирогов птица удача решила спикировать на торг Калуги и преподнести Боровому искомое. Добрались они с братом Михаилом и дворянами до гончарных рядов. Нда, добрались слово правильное. Грязь после вчерашнего дождя на торгу приличная, а ещё народ, прознав, что на торг сам брат Великого князя приехал, так и норовил в ноги броситься. Все на колени бухаются и по этой грязи к нему ползут. Это что надо с народом сделать, чтобы такое ему привить. Хорошо дворяне из его свиты оказались к такому повороту готовы и плетьми стали разгонять коленопреклоненных. Боровой морщился и отворачивался. И ползание на коленях противно, и тем более, избиение этих людей. В Кремле ему просто кланялись, а тут вона чё.

В гончарном ряду на интересную штуковину Юрий Васильевич наткнулся почти сразу. Мужик продавал горшки из… ну, белой эту глину назвать сложно, скорее серой глины. Горшки были обожжены и даже раскрашены, что-то типа ромашек нарисовано. Цветок с жёлтой серединой и белыми лепестками.

— Сам делаешь? — обратился Юрий Васильевич к продавцу после того, как его служивые подняли с колен.

Чего-то ответил. Монах накарябал на листке свинцовым карандашом: «Вдвоём с братом делают».

— Покажешь, где глину берёшь? — обрадовался Боровой.

Мужик взгляд потупил. Ясно, коммерческая тайна.

Событие тридцатое

Гончара звали Евдоким. И он был не из Кулуги. Приехал он специально на торг, чтобы свою продукцию продать из села Кондырево, что примерно в пятидесяти верстах на север от Калуги. И не на телеге привёз гончар свои горшки и прочие миски. На большой лодке они прибыли. Оказалось, что село это, которое принадлежит Кочеву (Коч) Владимировичу Поливанову, обосновалось на реке Шаня (приток Угры, бассейн Оки). По рекам и привезли братья товар. Землицу, где роют глину они арендуют у сына этого самого Коча Владимировича. Сам-то он стар уже и даже с кровати не встаёт. Скоро и помрёт уже. Село приличное, и оно поделено на два хозяина, вторым является Михаил Борисович Шерстов он тоже дворянин. В его землях, в той половине села, что его, этой белой глины нет. Она у реки самой и это земля Поливанова.

Всего у Поливанова сто восемьдесят четей землицы не включая пойменный луг, где находится яма, в которой Евдоким глину роет. Насколько понимал Артемий Васильевич сейчас не те времена, землю купить у этого Поливанова нельзя, она дана ему в пользование Великим князем, за то, что тот служит в конном войске и приводит с собой четверых боевых холопов.

Юрий Васильевич купил у гончара пару горшков и большую, теми же ромашками, расписанною чашку, можно и супницей назвать. Цветочки эти оказывается дочь брата Евдокима Зосимы рисует. И она глухонемая.

Ни о чём договариваться с гончаром Боровой не стал. Он сам пока не знал, что делать. Глину можно тупо купить у этого Коча и привезти на лодках в Калугу. А можно поступить правильней. Тут вокруг Калуги люди живут и лес прилично уже изведён и на засеки, и на дома, и на дрова. Сплавлять его сюда? А зимою. И опять же это работа, сначала сплавлять, потом вытаскивать из реки, складировать. Труд мартышкин. Не проще ли построить кирпичный завод в этом самом Кондыреве. Леса по словам гончара там хватает. Людей можно привезти. А можно и нанимать на лето. Но завод — это корпуса, это печи, это люди. А значит и жильё.

Боровой лежал на той самой кровати, на которой его задушить хотели, и думал. Если кирпичный завод строить там в Кондырево, то ведь напрашивается и стекольный завод нужно там же строить. Здесь, в Калуге, обязательно эти два пожароопасные производства подожгут город. А там жильё для рабочих нужно строить с учётом розы ветров. И… И значит срочно нужно туда отправить человека, просто сидеть на берегу с удочкой и смотреть по флюгеру, откуда ветер дует. И заодно местных чтобы спросил, откуда весною дует, откуда летом, ну и так далее. Главное, конечно летом. Зимой пожар менее вероятен.