В хрупкой тишине звучали мужские голоса, но Эсхарда я на месте не застала. Рабочий стол, добротный и большой, с таким же добротным широким креслом пустовали. На узких стеллажах лежали свитки, шкатулки и манускрипты. В углу на подставке в чаше мерцали ароматические магические кристаллы.

Сквозь окна лился солнечный свет. В косых лучах, рисующих на полу теневые квадраты, плавали пылинки. На противоположной стене был выложен круглый витраж со сложным орнаментом, такой называли «драконьей розой».[1] Оказалось, что сквозь это цветное окно внизу виден просторный зал для встреч с огромной мозаичной картой драконьих земель на мраморном полу.

Во главе длинного стола в деревянном кресле с замысловатой резьбой, отчасти напоминающем трон, сидел Эсхард. С двух сторон на стульях с высокими спинками, по виду ужасно неудобными, разместились те самые уважаемые драконы, разговор с которыми в прошлый раз я прервала гневным вторжением.

Владыка внимательно слушал, что обсуждают визитеры. Упершись локтем в широкий подлокотник, он потирал губу, серьезный и сосредоточенный. Отчего-то за эти дни я внезапно подзабыла, какое ошеломительное впечатление производил со стороны этот мужчина.

К нему неслышно приблизился охранник, что-то шепнул на ухо. Эсхард поднял голову и устремил взгляд прямиком на витраж. Сама от себя не ожидая, я отступила на шаг.

— Прервемся, — перебив на полуслове одного из визитеров, произнес он и гибко поднялся.

Когда он вышел, в зале воцарилась гробовая тишина.

— Он когда-то прерывался? — внезапно нарушил молчание один из драконов.

— Сегодня во второй раз, — ответил другой.

— Может, северяне на Авион налетели? — предположил третий.

— Скорее всего, в горах сошла сель, — покачал головой первый.

— А в первый что случилось? — поинтересовался советник, которого мне еще не доводилось видеть.

Возникла странная пауза. Мужчины примолкли и переглянулись.

— Родолесская посланница пришла скандалить, — наконец ответили ему.

И все дружно повернулись к витражу, заставив меня отойти подальше, хотя вряд ли за цветными стеклами можно было различить чью-то тень.

На этой пронзительной ноте дверь распахнулась, и вошел Эсхард. Он словно поглотил собой пространство, и разговор внизу превратился в белый шум. Несколько секунд мы просто стояли и рассматривали друг друга, словно не виделись долгое время.

— Виталия, — наконец произнес он с мягкой улыбкой.

— Кейрим Нордвей, — кивнула я и в строгом соответствии с драконьими традициями произнесла: — Приветствую владыку в его доме.

— Добро пожаловать, — подыграл он.

— Надо про теплый ветер говорить? — быстро спросила я.

— Нет, — покачал он головой. — Не принято.

Мы переглянулись, оба с трудом сдерживая улыбки. Эсхард вытащил из ящика стола несколько писем, запечатанных сургучом, и передал мне. Я быстро просмотрела корреспонденцию.

Из дома от матушки прилетело целых три послания, и это вызывало тревогу. Одно письмо пришло от ректора Крована. Два дня назад в Залесский бестиарий отправился лысый петух. Было у меня подозрение, что руководство не испытывало восторга ни от меня, ни от фенфира.

— Как твоя погоня за бестиями? — спросил владыка, пока я быстро просматривала конверты.

— Ты прекрасно знаешь, что еще ни одной не догнала, — скривилась я. — Ты тайно над островом не пролетал?

— Нет, — хмыкнул он. — А должен был?

— Да вся нечисть разбежалась, — пошутила я, уверенная, что мелких бестий испугал выбравшийся из глубины острова кейроб.

Мы попрощались до вечера. Дел было много: прочитать и ответить на письма, подобрать новые манускрипты о бестиях и будущую супругу для владыки. Осталось выяснить, где она прячется. В смысле, я понятия не имела, в каких покоях живет Данри Элори. Красивая, воспитанная в драконьих традициях и юная невеста владыки. Наверняка у нее нет ни одного шрама…

В дворцовой библиотеке не было ни пылинки, но все вещи: книги, папки, забытый жестяной пенал с именной перьевой ручкой лежали ровно так, как их оставили. Складывалось впечатление, будто никуда и не уезжала.

Усевшись за стол, острым ножом для резки бумаги я вскрыла письмо от ректора, но до второй страницы не дочитала. Общий смысл стал ясен с первых строк: Крован рад необычной бестии из Хайдеса и впечатлен подробными материалами о ней, но Залесский бестиарий не ожидал, что придется строить курятник.

Письмо от матушки, вопреки ожиданиям, что она будет скандалить за возвращенные соленья, началось со слов: «Андрон вернулся!».

— С ума сойти! — восхитилась я, но чем дальше читала, тем выше поднимались брови ко лбу и круглее становились глаза.