Альберт хмыкнул. Нейро был запрещенной технологией — военная разработка, которую он «освободил» и перепрограммировал для медицинских целей за несколько месяцев до своего падения с медицинского Олимпа. Официально такие ИИ не существовали, их использование каралось тюремным сроком. Но в мире, где выживание стало искусством, закон был лишь ещё одним препятствием, которое нужно обойти.

— Что ж, — Альберт накинул лабораторный халат, на правом рукаве которого красовалась необычная нашивка — золотой змей, обвивающий кинжал, вместо традиционного кадуцея, — пора делать обход и убедиться, что наши доблестные «врачи» не убили никого за ночь. Хотя, зная их квалификацию…

— Альберт, — сказал Нейро, следуя за ним полупрозрачным призраком. — Есть пациент. Ему нужна помощь.

— Всем нужна помощь, — пробурчал Альберт, останавливаясь в дверях. — В этой больнице нет ни одного человека, который бы не нуждался в помощи. Включая персонал, чьи мозги явно нуждаются в серьезной реанимации.

— Этот — другой, — настаивал Нейро, его голограмма мерцала от волнения. — Если вы не поможете, он потеряет ногу. Возможно, и жизнь.

Альберт обернулся, его взгляд стал острым, как скальпель.

— Что с ним?

— Открытый перелом большеберцовой кости, высокий риск инфицирования. Обработан доктором Мельниковым.

— Чтоб его… — Альберт выругался так изобретательно, что даже Нейро, знакомый с несколькими десятками языков, моргнул от удивления. — Мельников не может наложить повязку даже на учебный манекен. Что с пациентом? Возраст, состояние, сопутствующие заболевания?

— Мужчина, 34 года, ранее здоров. Получил травму при обрушении строительных лесов. Стандартная процедура обработки раны проведена с серьезными нарушениями. Антибиотики не назначены из-за «дефицита». — В голосе Нейро слышалось презрение, которое не должно было быть доступно искусственному интеллекту.

Альберт тяжело вздохнул, одновременно доставая из кармана халата пачку дорогих импортных сигарет, поставляемых контрабандно. Его знаменитая привычка — курить только перед принятием сложных решений — была хорошо известна коллегам. Он знал, что не сможет отказаться. Даже если мир вокруг него рушился, в нем всё еще оставалась капля того, что когда-то делало его врачом. Её хватало на один-два случая в неделю — не больше, иначе он рисковал окончательно сгореть.

— Ладно, — сказал он, выдыхая струю дыма. — Палата?

— Он ищет вас, — ответил Нейро. — Я направил его в восточное крыло. Он должен быть где-то здесь.

— Ты что?! — Альберт повысил голос. — Без моего разрешения направил пациента в…

Его прервал звук приближающихся шагов в коридоре. Кто-то явно с трудом передвигался, опираясь на что-то металлическое.

— Вот он, — констатировал Нейро с неуместным удовлетворением.

— Я тебя потом переформатирую, — прошипел Альберт, глядя сквозь голограмму и быстрым движением туша сигарету.

Дверь в конце коридора приоткрылась, и в проеме показался мужчина, опирающийся на импровизированный костыль из стойки для капельницы. Его лицо было бледным от боли и усилий, одежда пропиталась потом. Но в глазах светилась решимость, которую Альберт не видел уже очень давно.

— Доктор Харистов? — спросил мужчина, его голос дрожал от боли. — Меня направили к вам. Сказали, что вы… настоящий врач.

Альберт окинул его цепким взглядом, мгновенно отмечая все признаки: бледность, испарина, характерный наклон тела для снижения нагрузки на поврежденную ногу, частота дыхания, расширенные от боли зрачки.

— Кто направил? — спросил он резко. — Впрочем, неважно. Показывайте ногу.

— Искусственный интеллект, — ответил мужчина, ковыляя ближе. — Он появился, когда я…

— Заткнитесь и снимите бинты, — перебил Альберт. — У меня нет времени на предысторию. Я хочу видеть, что Мельников натворил на этот раз.

Пациент замолчал, явно удивленный грубостью, но послушно начал снимать нелепо наложенные бинты. Альберт тем временем открыл неприметную дверь, которая вела в небольшую комнату, оборудованную под импровизированный смотровой кабинет.

— Сюда, — скомандовал он. — И постарайтесь не истечь кровью на мой единственный чистый халат.

Мужчина, слегка шокированный таким приемом, все же последовал за доктором. В комнате было удивительно чисто по сравнению с остальной больницей. Старое, но хорошо ухоженное оборудование, стерильные инструменты, запечатанные в пластик.

— Садитесь, — Альберт указал на кушетку. — И молчите, если вопрос не задан напрямую. Я думаю, когда работаю.

Пациент сел, морщась от боли, и закончил снимать бинты. Открывшаяся картина заставила даже Альберта на секунду замереть. Рана была ужасной — кость неправильно вправлена, швы наложены как попало, кожа вокруг уже начинала краснеть и опухать.