— Ну как же — тут и запруда ихняя стояла, а с этого краю хатка.

— Видимо, отсюда и пошло выражение: «Моя хатка с краю»? — предположил Удильщик.

— Может, и отсюда. Да не одна хатка — семья-то большая. И комнат там — не счесть! Просторные — в иных не то что лисы или барсуки — люди могли поместиться…

— Подождите, — остановил его Кашалот, — причем тут лисы и барсуки?

— Так бобры-то как увидали, что мало окрест тополя да осины осталось, подчистую съедать их не стали и поросль не трогали — пущай, мол, растет, — выше по речке поднялись, новую запруду поставили, и хатки новые, а старые заселили все, кому не лень.

— Вернее, все кому лень строить самим, — уточнил Гепард.

— А куда же делись все эти запруды и хатки? — спросила Мартышка.

— Размыло по вешней воде. Как бобров повывели, так и размыло. Запруда глазу требует, а без хозяев откуда глазу быть… Без бобров и лес оскудел. При бобрах-то жисть вольготная была! Кто только возле них не кормился, кто трудами их праведными не пользовался… Возьми хоть птиц водяных — их тут на бобровых прудах тьма гнездилась: утки, гуси, лебеди, чомги… Они и рыбу развели.

— Птицы развели рыбу? — в вопросе Удильщика чувствовался профессиональный интерес.

— А что ж, дело нехитрое: икру на лапках занесли — тут тебе и караси, и сомы, и лини… Щуки вот такие водились! — Ворон развел крылья во всю ширь. — Сам Медведь на рыбалку приходил. Я тогда мальцом был. Помню, сижу на суку, а по бережку кулички бегают, Лось на водопой пришел, в воде подо мной Выдра играет, норки туда-сюда плавают, Выхухоль на дне суетится, в иле роется, Черепаха водяная куда-то спешит…

— Неужели все они здесь жили? — поразилась Мартышка.

— А чего ж не жить-то — тут рай земной был! В тот год засуха случилась — кругом жарища, сушь, леса горят, зверье бежит куда глаза глядят, а у нас тут, на бобровых прудах, тишь да гладь, да божья благодать — будто и нет никакой засухи! Да-а, всем было тут приволье — зверю, птице, рыбе, букашкам разным… Было да сплыло — все Антихрист порушил. Знать, за грехи наши наказание…

— Что вы, дедуля, какой там Антихрист, — заулыбалась Мартышка.

— Какой-какой — обыкновенный, с рогами да с копытами. Кто ж еще мог людей на такое дело злодейское подбить — бобров сгубить? Беспременно Антихри…

Ворон внезапно осекся и устремил испуганный взор в сторону рощи, бормоча:

— Чур меня, чур, окаянный! Аль почудилось?

Из рощи, сопровождаемая Стрекозой, вышла Коза, беззаботно напевая: «Бе-е-е-са-ме-е, бесаме му-чо»… Однако голос ее был сразу заглушен отчаянным криком Ворона: — Нет, не почудилось — вон он, косматый да рогатый, с копытами… Изыди, лукавый!

— Вот именно! — подхватил Кашалот. — Дедушка Ворон совершенно прав — Коза слукавила: явилась в Комитет охраны авторских прав природы, — ПРИРОДЫ! — скрыв, что после нее и ее сородичей от природы остаются рожки да ножки!

Коза подходила все ближе, и вид у нее был такой, словно обличительная тирада Кашалота не имела к ней ни малейшего отношения.

— Я о вас говорю, Коза! — громовым голосом произнес Кашалот и направил указующий ласт сначала на Козу, а затем на Бобра. — Посмотрите на этого мальчика: там, куда приходит его славное бобровое племя, жизнь бьет ключом. Там, куда приходят козы, ключ жизни иссякает. Вот почему мы приняли решение поселить вас на необитаемом острове, который специально для этой цели возводит наш юный друг Бобр!

— До сих пор козы превращали цветущие острова в пустыню, — сказала Мартышка, — теперь попробуйте превратить в цветущий сад пустынный островок.

— А до той поры, — заверил Гепард, — мы, так и быть, будем кормить вас вениками.

— Ну вот, — возмутилась Коза, — опять из меня делают Козла отпущения… вернее, Козу. А ведь претензии надо предъявлять людям. Разве не они развели по всему свету несметное количество коз? И вообще — если козьи повадки вызывают такое осуждение, для чего людям понадобилось приручать, точнее, одомашнивать нашего дикого предка — Горного Бородатого Козла, именуемого также Безоаровым? Чем он им приглянулся?

— Любовь зла — полюбишь и Козла, — философски заметила Сова.

— Я знаю: корень зла в том, что я выдираю кору с корнем, — продолжала оправдываться Коза. — Но тут нет моей вины, вот ни на столечко! Я бы и рада не выдирать, но так у меня записано в генах…

— Надо же, — сказал Гепард, — а я думал, что вы в генетике ни бэ, ни мэ.

— В самом деле, — напомнил Удильщик, вы же говорили, что и без генов знаете, как вам жить.

— Послушайте, а ведь гены можно исправить! — осенило вдруг Мартышку.