— Таких, как этот Хмырь, нельзя подпускать к детям! — воскликнула она.

— Нельзя, — согласилась Лаура. — Но тебе нужна была нормальная сестра, без медицинских закидонов? Нужна или нет? Если хочешь знать, она все эти годы тайно мечтала об этих своих вечных зубах! Но старалась заглушить эти мысли тупыми компашками и шумными тусовками.

— Скажи, сколько у меня ещё осталось желаний? — спросила Аня.

— Сколько угодно, — буркнула Лаура и шлёпнулась на пол. Раскинула руки, закатила глаза и высунула язык.

— Тебе плохо? — встревожилась Аня.

— Плохо. Причём давно, — подняла голову Лаура. — Каждый лишний день в заточении — такая мука. А ты своими неумными желаниями продлеваешь мои страдания. Давай клад тебе покажу, а?

— Нет, подожди. Клад не надо, — Аня присела на раскладушку, — клад быстро закончится. А вот если папа начнёт много зарабатывать, это получится бесконечный клад. Не надо будет выбирать между репетиторами для Вари и преподавателем вокала для меня. Можно будет получить всё и сразу! И у меня точно будет своя комната, а у Вари — своя.

Аня легла на подушку, закуталась в одеяло и прикрыла глаза.

— Принято, — отозвалась Лаура. — Что-то ещё?

— Ещё дверь в эту комнату надо поставить, — уже засыпая, пробормотала Аня, — чтобы закрыться от всех и никто мне не мешал.

Аню разбудило солнце, которое будто нарочно пробилось сквозь тучи, чтобы вытащить её из кровати. Кровать была просторной — именно кровать, а не раскладушка.

Кровать стояла в светлой комнате. Светло было потому, что по обеим стенам, слева и справа, располагались окна. Вернее, справа было окно, а слева — балкон. Личный. О всяких мелочах, вроде спорткомплекса и персонального телевизора во всю стену, нечего и говорить.

При этом в комнате было просторно. Именно простор Аня заметила в первую очередь, а уже потом — балкон, спорткомплекс и прочее. У стены — шкаф. И всё. Никаких полок, стульев, завешанных одеждой, тумбочек, заваленных бумагами и книгами.

И каждая вещь была собою, не притворялась чем-то ещё. Вот кровать, на ней — спят. В шкафу, очевидно, вещи хранятся. Столик — просто столик. А где книжная полка? Нет её. Но на полу, рядом с кроватью, лежит книга «Я захватываю замок».

Аня подбежала к окну. Она ожидала, что перед ней откроется вид на город, ведь ясно же, что такая огромная личная комната находится на последнем этаже нового высотного здания. Может быть, даже не в Санкт-Петербурге, а где-то в Нью-Йорке или Лондоне.

Из окна Аня увидела ряды опрятных двухэтажных домиков. Снег ещё не сошёл. Аня выглянула в другое окно: асфальтовая дорога, за ней — новый ряд таких же точно домиков. Коттеджный посёлок. Не небоскрёб, конечно, но своя комната, да ещё такая модная и уютная — это главное.

На спинке кровати висел шёлковый халат. Аня накинула его поверх пижамы и спустилась по лестнице на первый этаж. Оказалась в просторном холле. Пол и стены были облицованы плиткой под камень. На равных расстояниях были сделаны ниши, в которых располагались светильники, похожие на факелы.

По запаху кофе Аня нашла кухню. Огромную, размером чуть ли не со всю их квартиру. Старую квартиру? Бывшую квартиру?

Кухня была совмещена со столовой и тоже не перегружена мебелью. Вдоль всей стены тянулось окно, за которым сверкали на солнце заиндевевшие кусты.

У плиты Варя жарила яичницу. Мама, сидя за столом, допивала кофе и что-то то ли искала, то ли писала в телефоне. Аня решила понаблюдать за ними, не выдавая себя, и спряталась в нишу.

— Мама, у меня серьёзный разговор, — сказала старшая сестра.

— Пять минут. У тебя пять минут, — отозвалась мама.

Аня выглянула из укрытия и с тревогой посмотрела на Варю, пытаясь на глаз определить: она снова стала умной? Или осталась дурочкой, без интересов и цели?

Варя аккуратно выложила яичницу на тарелку, поставила её на стол, принесла вилку и нож, уселась напротив мамы и осторожно заговорила:

— Тебе не кажется, что я слишком много внимания уделяю теории? Мне нужна практика.

— Ты же всё решила уже, да? — не отрываясь от телефона, сказала мама.

— Вообще да. Меня взяли администраторкой в одну там стоматологию. У них сильный коллектив. Поработаю на записи, потом в медсёстры пробьюсь.

Ага! Стоматология! Значит, Варя снова прежняя.

— Вечером с отцом поговори, — ответила мама, поднимаясь со стула. Варя вскочила вслед за ней и умоляющим голосом произнесла: