Бергер расхохотался. Коренастый, с могучей грудью и непомерно большой головой, которая, казалось, росла из самых плеч, он долго трясся от смеха, всхлипывая и вытирая глаза.

— Мой Бог, какой темперамент! — бормотал он. — Знайте, я почти влюблен в вас.

— Поостерегитесь сболтнуть об этом при Энрико. — Саша насмешливо скривила губы. — Он ревнив, как мавр.

— Зарежет?

— Зачем ему нож, когда он знает каратэ!

Бергер встал, выпятил грудь, согнул руки в локтях, так что под тонкой тканью сорочки обозначились шары бицепсов.

— Каратэ, сказали вы? Принимаю вызов. У меня за плечами шесть лет на профессиональном ринге. Я боксер, мадам. Хвалебными статьями о моей персоне мог бы оклеить комнату.

— Это все в прошлом.

— Ну нет, женщины утверждают, что я все еще молодец. — Бергер снова поиграл мускулами. — Вернетесь с Востока, и я тотчас начну свои атаки…

Саша смотрела на него и думала о том, что вот уже столько времени не давало ей покоя. Пошел восьмой месяц, как они с Энрико потеряли связь с Кузьмичом. Когда жили в поместье Тилле, управляющий Дробиш смог устроить им встречу. Они проговорили всю ночь — знали, что в дальнейшем трудно будет рассчитывать на сколько-нибудь регулярные контакты. Ведь возможности советской разведки не безграничны…

При расставании Кузьмич дал им явку к старому Эссену и данные для радиообмена с Центром. Саша получила также пароль на случай перехода границы СССР…

Он будто чувствовал, что это их последняя встреча. Так и случилось: неделю спустя Саша и Энрико были направлены в район Бреслау и оказались наглухо изолированными. Когда прибыли в Румынию, положение не изменилось — Бергер и его сотрудники контролировали каждый их шаг.

И вот теперь — Иран, уединенный дом на взморье, где предстоит пробыть совсем недолго: решение о заброске принято и может быть осуществлено в любой день…

— Когда же меня намерены переправить к Советам? — вдруг спросила она.

— Очень скоро. Если успеют подготовить самолет, то уже завтра. Все мы нервничаем, вы в особенности. Я так думаю: чем скорее, тем лучше.

Бергер умолк, искоса посмотрел на собеседницу. Та казалась спокойной — сидела с расслабленно опущенными руками, носком туфли чертила по влажному коричневому песку.

— Ну что же, завтра так завтра, — сказала Саша после паузы. — Если все подготовлено, нечего тянуть резину. Здесь вы правы, дорогой Бергер.

— У вас будет провожатый.

— Что? — Саша быстро взглянула на немца, швырнула в море окурок. — Никаких провожатых! Это не было предусмотрено.

— Сейчас перерешили.

— Но я досконально изучила район приземления. Вот закрываю глаза и вижу там каждый бугорок. Знаю маршрут следования. Знаю, что наш человек недавно побывал у Эрики и она готова принять и на первое время устроить подругу. Знаю, где и когда получу дополнительные средства связи и все остальное… Зачем же лишний человек? Понимаете ли вы, что он лишь усложнит дело?

— Решение принято, — мягко сказал Бергер. — Оно оформлено приказом, так что спорить бесполезно. Кстати, этот человек уже прибыл. Вместе с вами спустится на парашюте, передаст вас встречающим. Потом исчезнет. Вы его больше не увидите… При необходимости он должен защитить вас, пусть даже пожертвовав собственной жизнью.

— Чепуха. Его схватят, и он предаст меня. — Саша порывисто встала. — Идемте к шефу, я потребую, чтобы приказ изменили!

— Бесполезно. — Бергер покачал головой. — Штандартенфюрер Тилле не волен что-либо изменить.

— Так это не он автор приказа?

— Разумеется, нет.

— Кто же?

— Вальтер Шелленберг [42] . А он в свою очередь действовал по прямому указанию группенфюрера Гейдриха. Вот какие люди пекутся о вашей безопасности!

Вылет назначили на следующие сутки.

Вечером тучи застлали небо, ближе к полуночи пролился короткий дождик. На такыре, где стоял готовый к вылету «фокке-вульф», сделалось холодновато. Остро запахла прибитая дождем лессовая пыль.

Человек, назначенный сопровождать разведчицу, появился, когда пилот уже заканчивал прогревать двигатели самолета. Его привез Бергер, подвел к Саше.

— Знакомьтесь, — сказал он. — Это Абдулла.

Высокий худощавый человек с автоматом на груди обеими руками взял руку Саши, осторожно пожал.

— Ханум [43] не должна тревожиться, — проговорил он по-немецки с резким акцентом. — На той стороне я бывал много раз, всегда благополучно возвращался.