— Но ты его подсунул, поэтому у нас десять платонических свиданий и я тебе больше ничего не должна! — упирается ладошкой в мою грудь. В глазах паника, чувствует моего голодного по ней зверя.

Перехватываю ее ладонь, сжимаю пальцы, гася сопротивление.

— Платонические, — голос вибрирует. — Но поцелуи разрешены, — переношу руку на затылок, сжимаю несильно, чтобы не вырывалась.

— Целуй, если эта встреча зачтется мне как первое свидание, — сама чуть поддается вперед, сокращая расстояние между нашими губами до пары миллиметров. Один вздох и я получу желаемое…

Зараза! Виртуозно играет на моих нервах!

Надеюсь, мое помешательство — временное явление. Как еще объяснить, что я добровольно села в машину к Кайсынову и согласилась пойти с ним на десять свиданий? С другой стороны он не оставил мне выбора. Нет у меня денег, чтобы заплатить ему за испорченную машину. То, что это может быть сумма с шестью нулями, я даже не сомневаюсь, как и в том, что по периметру его дома установлены камеры. Доказать мою вину проблем не будет.

Десять свиданий, кто-то скажет: подумаешь? Легко отделалась!

Легко? Если бы!

Мое тело, словно магнитит, оно тянется к Демону. Кожа становится чувствительной, соски твердеют и я не могу списать это на холод, потому что в машине тепло. Будь даже здесь десятиградусный мороз, реакция была такой же, я уверена. Настоящий Демон, рядом с ним невыносимо жарко! Внизу живота мышцы скручивает в тугой узел, а ведь он даже не поцеловал меня! Застыл в нескольких миллиметрах от губ, позволяя воровать его дыхание с запахом кофе и сигарет.

Каждой клеткой тянусь к его губам, хочу ощутить их жесткий напор, их терпкий вкус…

Сумасшедшая!

Заставляю себя сопротивляться! Кайсынов не должен знать, что он действует на меня, как валерьянка на кошку!

Когда он отстраняется, так и не прикоснувшись к губам, меня топит разочарование, но я высоко вздернув подбородок, улыбаюсь, будто выиграла эту битву.

А я ведь ее выиграла?

Демон не прикоснулся ко мне. Его пальцы все еще зарыты в моих волосах, массирует мою кожу. Он будто делает это не осознанно. Приятно, хочется закрыть глаза, но такую глупость опасно совершать в плену у хищника. Сузив глаза, он смотрит так пристально, будто пытается прочесть мои мысли.

— Чему ты улыбаешься? — его глаза сужаются еще сильнее, оставляя морщинки вокруг глаз.

— Просто, — веду плечами. — Не признаваться ведь, что я тебя уделала, вот и радуюсь.

— Хм, — теперь он улыбается. А у меня от его улыбки мороз по коже, дыхание перехватывает. Убирает руку с затылка, пальцы путаются в моих длинных волосах, он пропускает их между пальцами. — Рано радуешься, не тихоня, — резко возвращает руку на затылок, фиксирует, поддается ко мне, ударяя наши кончики носов. — Провоцируешь, бросаешь вызов, — произносит прямо в губы. — Согласен, это наше первое свидание и мы проведем его так, как хочу я, — впивается в мой рот, не дав осознать или ответить. — Отвечай, — рычит, облизывая мои губы языком.

А я в прострации. Не успела понять, как все произошло. Реакции после бессонной ночи заторможенные, но такое ощущение, что Кайсынов этот трюк с поцелуем провернул за пару секунд.

— Отвечай! — прикусывает губу. Больно, но не смертельно. Я ему вообще ее два раза прокусила и он не жаловался. Повторно прикусывает, требуя отдачи. Как не странно это возбуждает. Грудь тяжелеет, соски раздражает тонкая ткань хлопкового бюстгальтера.

Раздвигает кончиком языка губы, врывается в мой рот на моменте, когда я пытаюсь глотнуть воздуха. Он не целует, он вылизывает, проходится по небу, по языку. Толкается им так глубоко, словно пытается изнасиловать мой рот.

Наказывает, подчиняет. Не позволяет оставаться в его руках замороженной статуей. Позже я наверняка буду собой недовольно, но сейчас поддаюсь навстречу его губам, сплетаю наши языки, ловлю его тихий хриплый стон.

— Горячая сладкая девочка, — оттягивая нижнюю губу, всасывает ее в рот. Тут же ныряет языком в мой рот, продолжая жадно его насиловать.

Свободная рука ложится мне на живот, ползет вверх, задирая кофту. Оставляя на коже невидимые ожоги, он включает все точки в организме отвечающие за возбуждение. Дергает чашечки лифчика наверх, сжимает в руке полушарие груди.

— Не вырывайся, я только немного поласкаю, — рычит в губы, когда я накрываю его пальцы, пытаясь их остановить. — На прикосновения был уговор, — жадно впивается в основании шеи, не желая слушать протестов. Подушечкой большого пальца гладит сосок. Сдавливает, перекатывает между пальцами.

Я хотела бы возмутиться, но Демон так виртуозно играет на моей чувствительности, что я забываю обо всем.

Целует шею, с рыком прикусывает кожу, оставляя на ней следы, будто ставит метки. Без внимания не остается вторая грудь. Его язык добирается до моего уха. Закусываю губу, пытаясь проглотить стон.