Остаётся проблема моего запаха. Оборотень даже в обличье человека будет пахнуть так, что эти вредные стражи перевалов сбегутся со всех окрестных гор, чтоб обглодать мои косточки.

Ну… поехали. Кажется, сейчас сохранность моей шкуры будет зависеть от того, что за варево намешал мне местный друид. Надеюсь, у него нет срока годности, и я не отброшу копыта раньше времени.

Притертая крышечка подалась с трудом. Я поднёс пузырёк к носу, осторожно втянул запах… и чуть не задохнулся.

Задница йотуна… Да они издеваются?!

Зелье воняло так, что меня чуть не вывернуло наизнанку.

Нет, скорее всего, обычный человек вообще ничего не почувствовал бы. Но проблема в том, что я-то – не обычный! Для простых людей кошки не пахнут. Вообще. Только их дерьмо, которое они поэтому так тщательно закапывают – чтоб добыча по запаху не поняла, что поблизости охотится хищник. Люди не способны уловить от этих шерстяных тварей их собственный запах. Мягкую шерсть вылизывают шершавым языком так чисто, до скрипа, что это практически невозможно.

Для обычного носа.

Волчий нюх различает такие мельчайшие нюансы запахов, что для меня сейчас истинная пытка – то, как «благоухает» зелье.

То есть, друид с моей сестрой решили, что если я тоже буду вонять, как кот, барсы примут меня за собрата и пропустят? Прекрасно.

А мне теперь что делать, чтоб нюх не отбило после такого испытания напрочь?

Впрочем, долго колебаться было некогда. Я вылил на себя содержимое гадской склянки, отбросил ее в сторону. Надеюсь, этот праздник будет стоить тех мук, которые я принимаю, чтоб на нём присутствовать. Хоть пожру нормально – от голода уже живот к позвоночнику прилип.

Осторожно, медленно двинулся через темнеющее впереди ущелье. Тело было напряжено как взведённая до предела пружина. Готовое каждый миг к обороту. Клыки во рту чуть удлинились, по предплечьям побежала волчья шерсть.

Очень скоро ощутил на себе неподвижный, пристальный взгляд, по нервам полоснуло чувство опасности.

Во тьме, высоко над моей головой, то тут, то там загорались огни серебряных кошачьих глаз.

Нари

Тревожное ощущение не давало ни сидеть на месте, ни стоять.

Я слонялась по дому и нигде не могла найти себе места.

«А ты глупая. Будешь сидеть дома, не найдешь».

Я вздрогнула, когда в голове словно зазвучали слова малышки Эйрин.

И я поняла, что не могу. Просто больше не могу. Это выше моих сил!

Но ведь отец строго-настрого запретил…

Ах, если бы можно было как-то незаметно пробраться на праздник, просто посмотреть, и чтобы он об этом не узнал… так, стоп.

Я застыла посреди коридора, там, где меня настигло неожиданно пришедшей в голову идеей. А потом сломя голову, не разбирая дороги понеслась по лестнице обратно вниз. Пару раз чуть не свалилась, в последний момент вцеплялась в перила. В голове был туман. Волнение вспыхнуло пожаром, разнося по венам с током крови ужасное возбуждение. Я что, и правда собираюсь?.. Нет, я, папина дочка, самая послушная, та, которая никогда в жизни не нарушала никаких правил, собираюсь?..

Перед отцовским кабинетом я остановилась, привести в порядок дыхание. Мне же нельзя волноваться! А как может взломщик не волноваться, идя на дело?

Впрочем, папа никогда не запирал кабинет от своих. Да и стол тоже. Я много раз видела, где у него хранятся зелья.

Ряд разноцветных пузырьков сверкнул на меня в выдвинутом ящике. Ничего опасного здесь не было, это ж не берлога Гордевида, где он изобретает всякую всячину. Тут в основном лечебные, обостряющие зрение на охоте, средство от недосыпа… а вот и главное сокровище папиной коллекции.

Зелье невидимости было единственным с удивительной призрачно-серебристой консистенцией, оно слабо светилось изнутри. Такое невозможно ни с чем спутать, если один раз увидишь. Я сглотнула комок в горле.

Отец давно им не пользовался. Моим старшим братьям и вовсе не было необходимости такое пить, они от рождения умели сами становиться невидимыми в любой момент. Только я никогда не пробовала ничего подобного. Даже странно, что раньше у меня не было тяги стать невидимкой.

Я прижала руку к груди, успокаивая сердце.

Ничего страшного не случится! Если я это выпью, меня даже никто не увидит на свадьбе. Никакие чужаки особенно, и никто со мной не заговорит. Формально, получается, что я даже особо не нарушу папин приказ, не сделаю того, за что волнуется больше всего папа. Потому что раз меня никто не увидит, не будет никаких «внезапных влюблённостей», попыток меня «закадрить», или вроде того. Для парней на празднике я так и останусь пустым местом.

Конечно, он потом обязательно заметит недостачу зелья. Поэтому я решила, что сама признаюсь, как только они с мамой вернутся домой. Постараюсь вернуться раньше них. Только посмотрю на праздник одним глазком, на Фрейю в белом платье и на Мэла, и вернусь.