Белка опустилась напротив и испуганно заглянула в его неподвижное лицо.

— Таррэн?

Он чуть вздрогнул, когда его ласково погладили по щеке, и машинально потянулся навстречу.

— Эй, ты чего? Все же хорошо, ты справился, ты сумел его одолеть. Ты все сделал, как надо.

Эльф, тяжело вздохнув, растеряно опустил голову.

— Не знаю.

— Чего не знаешь? — не поняла Гончая. — Все кончилось, мы живы, почти здоровы, скоро пойдем домой…

«Домой? — эхом отозвался он. — А у меня нет дома. У меня больше ничего нет — ни дома, ни семьи, ни друзей, ни даже долга теперь. Просто ни-че-го! Я пуст и холоден, как ограбленный склеп. Кажется, я даже чувствовать разучился…»

— Да что с тобой происходит? — нахмурилась Белка и решительно тряхнула вялого напарника за плечи. — Таррэн! Да приди же в себя, дурачок! Ау-у-у, герой! Ты вообще меня слышишь? Нам пора уходить — там ребята ждут! Знаешь, как разозлится Траш, если поймет, что из-за тебя она лишний час переживала?! Я Каррашика попрошу цапнуть тебя за задницу, если ты сейчас же не поднимешься и не сделаешь нам портал! Или… или поцелую, чтоб ты окончательно спятил и перестал, наконец, смотреть на меня, как на пустое место!!

Он вздрогнул и внезапно очнулся.

— Ага, испугался? — удовлетворенно кивнула Белка. — Все, хватит кукситься. Пора топать домой. Я есть хочу, между прочим! И спать! Давай, прояви благородство и помоги даме выбраться!

Таррэн глубоко вздохнул и, наконец, стряхнул накатившее оцепенение. Чего это он, в самом деле? Совсем спятил? Растекся тут безвольным киселем, перед ней, так глупо и позорно! А еще столько дел надо завершить: разобраться с Проклятым Лесом, вернуть Ключ Мирдаису, добраться до Темного Леса, наконец, и набить морду Хранителям Знаний за то, что так гнусно подставили весь его Род… она снова оказалась права, а я — действительно дурак!

На это мысли эльф окончательно пришел в себя и быстро поднялся на ноги. Его заметно качнуло, повело, но ненадолго. Выпрямившись огромным усилием воли и старательно отгоняя противную слабость, Таррэн молниеносно сотворил требуемый портал, истратив на него остатки сил, мысленно велел Лабиринту открыть точку выхода в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Наконец, шагнул вперед сам и увлек за собой нетерпеливо приплясывающую Гончую.

— Идем, — хрипло бросил он, исчезая в зеленоватом мареве, а мгновением спустя уверенно соступил на мягкую траву. Но, видимо, все-таки не рассчитал сил или слишком много потратил на переход, потому что, едва оказавшись под густыми кронами зеленых деревьев и вдохнув чистый лесной воздух, вдруг сильно покачнулся.

Белка торопливо подхватила, не дав ткнуться носом в землю.

— Ого! Похоже, здорово тебя потрепало, ушастый!

Эльф не ответил. Только виновато улыбнулся и, уже чувствуя опасный звон в ушах, измученно обмяк. Успев напоследок подумать, что совсем не ожидал такой странной развязки, не собирался возвращаться и выживать. Не знал, что придется когда-нибудь бороться с главой своего Рода. Не думал даже, что удастся с ним справиться. Но зато сейчас, к собственному удивлению, совершенно не знает, что делать и как быть дальше! Пожалуй, если бы не Белка, он бы еще не скоро сообразил, что можно вернуться наверх — к свету, к теплому небу, вкусному запаху трав, к рекам и озерам, к свежей воде. Ко всему тому, что он так любил и к чему всегда испытывал удивительную, несвойственную Перворожденному нежность. Но вот он здесь, живой, окончательно растерялся и, как ни странно, чувствует себя слабым младенцем, которого без всякого предупреждения окунули в холодную воду. Странное ощущение для бессмертного. Непонятное, но волнующее. И ОНА тоже волнующая…

На этой мысли его сознание властно вышвырнули из тела и позволили, наконец, провалиться в спасительное забытье. Будто кто велел милосердно: СПИ! И он покорно уснул, уткнувшись лицом в зеленую траву, слыша над головой пение невидимых птиц и с легкой улыбкой вдыхая чудесные запахи Леса, приятно напоминающие ароматы родного дома.

Гончая немного посидела рядом, разглядывая его исхудавшее и изможденное лицо, нерешительно помялась, подумала. Но потом рассудила, что один жалкий час ничего не изменит, и осторожно улеглась рядом. Кажется, она правильно поступила, заставив его уснуть — пережитое потрясение оказалось чересчур сильным для Перворожденного, который слишком долго жил внутри Рода и привык цепляться за него, как за спасительную ниточку. Отец, брат, прежняя семья… да, он давно отбросил их, но этот поступок отнюдь не прошел без последствий. В его душе до сих осталась пустота и зияла кровоточащая рана, которую просто нечем было заполнить.

Она тяжело вздохнула: если бы все можно было изменить! Если бы все сложилось по-другому! Но когда Таррэн инстинктивно потянулся и обхватил ее руками, привычно зарываясь лицом в искрящиеся силой волосы, невольно улыбнулась. Быстро же этот нахал понял, откуда можно подпитаться! Еще не в себе, еле дышит, устал, как собака, и банально потерял сознание, а все равно безошибочно нашел источник магии и даже во сне жадно пьет, как дорвавшийся до крови пересмешник. Или как голодный младенец, нашедший, наконец, живительное материнское молоко.

До чего смешной, право! Оказывается, когда сильный мужчина неожиданно становится беспомощным и каким-то по-детски беззащитным, это очень… мило. Иногда ему можно позволить эту маленькую слабость. Можно понять и принять. Простить. Особенно, когда он только что спас мир и закрыл собой любимую женщину.

— Спи, Таррэн, — тихо шепнула Белка в остроконечное ухо. — Спи спокойно, эльф, и помни: я всегда тебя жду. Везде, все время, где бы ты ни был. Ты слышишь?

Он слабо улыбнулся во сне, будто действительно услышал, а она осторожно поправила спутанную черную прядку, пристроилась у него под боком, позволяя держать себя на руках, и умиротворенно уснула, твердо уверенная: завтра все станет по-другому. Непременно станет, потому что все самое страшное и плохое осталось позади, а впереди их обоих ждут только радость, законная гордость за выполненную работу и неожиданные, но весьма приятные сюрпризы.