Потом ушла в свою комнату, чтобы все обдумать. Вот, значит, о каких новостях отцу писал сын! Видимо, он уже жил с этой Клеренс и планировал жениться. Но деньги, отправленные родителями на учебу, закончились, и ему срочно понадобилось приехать.

Мать, вероятно, отправила бы сразу по первому его запросу. Но отец не отвечал на письма. И тогда сын соизволил приехать и даже сообщил о приезде.

Осип не был глупым. Он был мягким, добрым к своей семье и к своим людям. А вот семья «ехала» на его доброте, пользовалась ею, ничего не отдавая взамен. Может, он и привык уже к этому, но подкосило Осипа одно: Петр не приехал ни на похороны, ни на поминки.

— Он его, значит, спрашивает: «Отчего так долго ехали с вокзала? Наверное, на кладбище к матери заезжали?».

Пересказ разговора отца и сына до моего прихода в гостиную я услышала от служанки, накрывавшей стол и подававшей первые блюда.

Девушку в кухне окружили Нюра, Глаша и еще пара постоянных девок, приходящих, когда нужно побольше народу для подачи. Я вошла в тот момент, когда выяснилось, что Петр заезжал не на кладбище к матери, а в ресторацию.

— А барин ведь все глаза проглядел, ожидаючи его!
– Нюра негодовала, как и Глаша.

— И ести ничего не стали. Все цело осталось. Барин велел в церкву все отнести, а на ужин кашу подать на воде, хлеба черствого и молока кислого, - добавила Глаша, заметив меня.

— Ой, чего буде-ет… Жили спокойно и тут на вам: получайте барыню новую. По-русски ни бельмеса. Да еще и служанку личную просит. Хотела Надю, а барин не отдал, - Нюра глянула на меня с уважением.

— Ну и хорошо. Не больно и хотелось. Притворяется она отлично, - ответила я.

— Хлобыснулась на пол, да громко, будто стуло! Ее барин молодой и поймать не успел. Встала и повалилась, - описала Глаша момент актерской деятельности барышни француженки.

— Надо следить за барином, девки, во все глаза. И когда он с Петром Осипычем разговаривает, быть недалече. Слушать внимательно. А то вдруг сердце прихватит? Коли опять скандал учинится, меня кличьте! – предупредила я своих подружек, которые ради общего дела даже объединились.

Выделили Клеренс в служанки девушку из деревни, а барину – молодого человека. Теперь эти двое постоянно толклись в доме, мешаясь под ногами, ожидая приказов от новых барина и барыни. Сидели они на стульях в коридоре левого крыла. Без двери всегда можно было увидеть их скучающие силуэты.

Жизнь в доме, как и во всей России, менялась. Газеты еще не привезли, но за окном темнело, а на календаре значилось девятнадцатое февраля одна тысяча восемьсот шестьдесят первого года. Александр II уже подписал манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости».

Уже закаленный письмами сына и ожидаемым поведением, барин на этот раз не слег. Он вышел к ужину, а на следующий день к завтраку. Молодые, само собой, рано не встали, и все шло так, словно в доме ничего не изменилось.

— Ну вот, не скоро еще до нас докатится новость, Надежда, но ты можешь считать себя свободной, - отвалившись в кресло, Осип Германович указал мне на стул Домны.

Я покачала головой, давая понять, что это не самая хорошая идея. Барин пожал плечами и предложил другое место.

— Ну, мы с вами обсудили уже мою вольную. Земель, чтобы с вами рассчитываться всю оставшуюся жизнь, у меня, слава Богу, нет. А коли что изменится, то с вами посоветуюсь, - ответила я присев туда, где вчера сидела Клеренс.

Не укрылось от моего внимания и одобрение хозяина в выборе места. Он даже хмыкнул, понимая, что значимость этой незваной гостьи здесь не больше моей.

— Сообщить я обязан. На весь двор пока не стану заявлять, надо дождаться всех. А то вопросов будет у людей – до лета не разгребем, - он отпил из маленькой чашки кофе, специально купленный Фирсом для гостей, и заметил, как я вожу носом. – Никогда поди не пробовала кофий-то? – подмигнул барин.

— Нет, но запах мне не больно-то и нравится, - я подумала, что не хватало еще кофий с хозяином распивать, который варить придется Нюре. А я только – только ее расположения добилась.

— И что мне с ними делать теперича? – под нос себе спросил барин. Я без вопросов поняла, что говорит он о сыне и нелепой этой невестке, о их отъезде скором, о нежелании сына доучиваться и жить по привычному всем укладу.

— Подождать надо, барин. Ведь коли решения сразу нет, то стоит присмотреться к ситуации со всех сторон, поглубже копнуть, прислушаться, принюхаться, - тоже, словно сама себе, ответила я тихо.

— И то дело, - барин громко цыкнул, наклонился вперед, показывая, что хочет встать.