Огненный бумеранг был достаточно простецким приёмом, который может обмануть только лишь неопытного мага, однако, будучи дополненным менонической аккуляцией, минейей Татроса и простецким раздвоением направленности, бумеранг мог быть сильным оружием. А если ещё развить чародейскую реакцию, как это сделал Этельван, то эту бумеранги будет летать везде и не переставая отбиваться от всех поверхностей, постоянно корректируя траекторию своего полёта на противника. Йимир сначала растерялся, когда как Олия снова прибегла к высшей форме финта, приняв облик ветра-чародея. Ей эти бумеранги были нестрашны. Йимир же смотрел на этого чародея расширенным взором, чтобы подмечать, сможет ли он познать что-то новое в огненной сфере магии. Пока что все приёмы, которые Этельван показал и которые оставил нераскрытыми, Йимир понимал и знал. Но этот чародей мог быть полон тайн, а потому настроился быть очень внимательным к тому, чтобы наблюдать, изучать и выведывать. Олия тем временем осыпала своим каскадом всевозможных магических приёмов, не позволяя противнику расслабиться. А он и не собирался, продолжая показывать им двоим свою магическую реакцию. Используя огненное перемещение в пространстве, которое талами изучили совершенно недавно, он уходил от всех ударов чародейки. Так что бой был очень подвижный. Олия пыталась подловить его на своих чарах, но вот только она использовала высшие знания зенте, финта и окта, которые пока что требовали практики. А он применял то, в чём уже существенно поднаторел. Так что после бумерангов из его длинных рукавов полезли другие простецкие приёмы, усиленные сложными эффектами, из-за чего они становились в тысячи и десятки тысяч раз эффективнее. Огненные создания, которые постоянно взрываются, опаляя всю округу концентрированным пламенем. Огненное дыхание, которое после того, как чародей прекратил его исполнять, не гасло, а превращалось в огненную змею и продолжала преследовать противника. В стене был установлен источник, из которого на пол непрестанно изливалась магма, заполняя собой всю округу. И, казалось бы, огненному чародею этот расплавленный металл всё равно что тёпленькая водичка. Да вот только эта напасть была подвержена воздействию электрических чар, которые хоть слабо, но всё же причиняли неудобства, сбивая концентрацию кольера. А огненный шар? Можно ли подумать, что этот простецкий и слабый приём, необходимый только лишь для того, чтобы с него начинали обучение истинные зактары, быть бедствием, несущим разрушение? А ведь так оно и было. Этельван запустил это недоразумение, и оно медленно поплыло по воздуху к Йимиру. Но при этом постоянно взрывалось, и не так, как его огненные стражи, а гораздо мощнее, из-за чего даже стены содрогались. Ещё этот шар исторгал из себя два вида молний: постоянный и слабый разряд, а иногда в какой-нибудь объект из этого огненного шара бил одиночный мощный заряд. Шар нёс с собой поджигающую ауру, так что всё, что попадёт в область действия этой ауры, будет гореть. Если оно, конечно, умеет гореть. А всё остальное будет просто нагреваться. Помимо этого, он швырялся огненными шарами поменьше и постоянно преследовал свою цель. Что будет, если позволить этому недоразумению попасть по себе, Йимир не знал, потому что постоянно уходил с траектории его полёта при помощи огненного перемещения в пространстве. Но именно этот шар послужил окончанию их битвы. А, точнее, окончанию этого этапа сражения и переходу к следующему. От постоянных взрывов огненного шара стены подземелья не выдержали и стали рушиться. Спасаясь от преждевременной смерти, Этельван использует закта, чтобы покинуть это место.

Половина святилища обвалилась в жерло, и некоторые из фанатиков, кого Абр и Курул загнали на балкон, стали жертвой для Оргора. Саткарам Катиары и, конечно же, самой Катиаре удалось спастись. Они переместились во вторую половину, где Сименторий своими воздушными молниями уже заканчивал уничтожение противников. В отличие от чародеев и саткаров, которые проигрывали Кхилиамин, мы с гарпией никак не отреагировали на это происшествие, а вот они в ужасе замерли на месте, даже никак не сопротивляясь уничтожению, которое налетало на них с небес. Пыточный мастер предстал перед Громовержцем и бестией, сжёг двоих своих приспешников, будучи уверенным в том, что он получит от этого жертвоприношения какую-то избыточную силу, а после приготовился сражаться. Рядом с октаром и сопнаром появились Йимир с Олией и тут же напали на него. Но в скорости реакции ему было не занимать. Увернувшись от нескольких ударов, он перенёсся чуть подальше и начал творить кое-что новое, чего Йимир ещё не видел, а потому кольер тут же остановил своих друзей, чтобы посмотреть, чем закончится его приём. Расширив своё сознание, Олия, Йимир и Сименторий внимательно наблюдали за этим. И случилось кое-что очень и очень интересное. Враг задействовал только лишь силы закта и ничего больше, однако на тех местах, куда попала огненная магия, образовались пентаграммы. Их было очень много – 35. После этого Йимир видел нечто необычное. Эти пентаграммы образовали огненные порталы, после чего из них повылезали двойники Этельвана. И не просто двойники, а как будто бы другие живые Этельваны. Йимир осмотрел их с помощью расширенного сознания окта и проник в головы большинства из них с помощью финта. Все до единого были самыми настоящими Этельванами. Это было удивительно и невозможно. Причём невозможно абсолютно. Йимир до конца не понял, как это всё произошло. Он проследил путь огненной магии от начала и до конца. И лишь в одном месте она скрылась из виду – где-то внутри этого чародея. Что там произошло, Йимир не знал. Но, когда она вышла наружу и вошла в пентаграммы, получилось то, что они сейчас видят. Предводитель фанатиков заговорил:

– Ну что ж, здесь ваш путь и завершится. Вы все будете принесены в жертву великому Оргору. Вы все станете его пищей и войдёте в число избранных, кому было предначертано пасть, чтобы господин страданий и агонии восстал. Я же разделил свою душу на множество частей и создал из них самого себя. Теперь каждая моя погибель будет просто-напросто возвращать мне часть моей души. Этот бой будет бесконечен. Вас всего 6, а меня – целых 36. Когда достаточно душ вернётся в меня, я расколю самого себя ещё раз. И сражение продолжится до скончания времён. Или пока не пробудится сам Оргор. Примите свою участь, и я не буду вас пытать.

Йимир отвечал ему:

– Ты бы лучше сказал, как ты умудрился разделить свою душу, вместо того чтобы мечтать тут о том, что бы ты сделал с нами, если бы победил.

– Наивный! Оргор придёт. Так или иначе. Это не вопрос случая, а вопрос времени.

– Что ж, если и придёт, то ты его уж точно не дождёшься.

Мы с Кхилиамин встали рядом с остальными, и я, порождая страх в сердцах живых своим жутким голосищем, сказал своё слово:

– Что ж, тебя 36, а нас будет 82.

Зора оплёл всю округу, превращая в бессмертных тех, кто погиб на этом месте, и 76 сенонцев, бывших фанатиками Оргора, обратились против своего предводителя.

Бессмертные были непреодолимы. Как бы ни старался отбиваться от них Этельван, всё было бессмысленно. Сила смерти поглощала его магию, подпитывая тех, кто были подняты моей рукой. Двойники этого чародея мгновенно истаивали, но тот с завидным усердием не уставал создавать их заново. А талами внимательно наблюдали за этим процессом, пытаясь понять, как он это делает. Но они видели только лишь то, что связано с закта. Когда огненная магия касается души этого фанатика, им не доступно понимание и видение того, что же там происходит, как именно творится это самое дробление души. Но это не было важно. Главное, чтобы они хорошо запомнили то, что могли понять. Ведь я мог объяснить им, что творил Этельван со своей душой. Кто как не зордалод, имеющий власть над духом и душой, мог понимать всё, что касалось души?

Когда стало очевидно, что талами узнали всё, что нужно, бессмертные напали одновременно на всех чародеев и убили их в один миг, так что жизнь не успела собраться внутри одного из них. По идее они должны были остаться лежать там, где и упали. Однако какая-то сила уволокла их в жерло вулкана. Никто, кроме меня этого не видел. Катиара принялась нахваливать пятую стихию, используя меня и себя как примеры самых грозных сторон этого ремесла. Сименторий признал, что некромантия – достаточно могущественная магия. Сила смерти может легко отнимать жизни и в то же самое время порождает (да, он именно так и сказал: «порождает») неисчислимое множество опасных противников. Йимир и Олия присоединились к его словам. Однако я ничего им не отвечал, потому что продолжал следить за тем, куда двигалась душа Этельвана. Она продолжала опускаться всё ниже и ниже, на самое дно жерла вулкана. Туда, где лежала какая-то магия, точнее, предметы, заряженные магией. И я следил за тем, что было дальше. Частицы души и частицы эфира сплелись воедино, преобразовавшись во что-то большое и могущественное. Один за другим стали оживать остальные части этого неведомого магического предмета. Пока я следил за этим, Катиара начала волноваться:

– Что такое? Ты давай мне так не смотри. Мне совсем не нравится, когда ты так смотришь.

Я отвечал им всем:

– Этельван напрасно приносил жертвы Оргору, потому что ни одна из них не смогла пробудить господина страданий и агонии, ведь сам Этельван и был Оргором.

– Ты чего такого говоришь? Ну-ка скажи, что ты пошутил!

Чуть помолчав, я отвечал:

– Готовьтесь.

Они хотели спросить, к чему, но им этого не пришлось, потому что подножие затрепетало, парящий остров потерял остатки силы, что его удерживала над жерлом вулкана, и они начали опускаться в лаву. Мы перенеслись на соседнюю гору к Зандру и Лэн. Псар был встревожен и стремился узнать, что там произошло. Но Йимир только сказал: «Оргор идёт», как тут же его слова исполнились. Исторгнув фонтан лавы, из жерла выбрался огроменный каменные исполин.

Когда это существо предстало перед нами во всём своём величии, все сумели разглядеть его как следует. Тело исполина было составлено из необычных валунов. В них зиждилась сила великого, а внутри него находилось что-то ещё, дополнительный источник силы, который как раз таки приводил в движение эту громадину. Другие же этого не могли видеть. Перед их лицами из жерла вулкана вырастал идол этих фанатиков. Он имел обличие ражгара. А все валуны и камешки так идеально пристыковывались друг ко другу, что возникало ощущение, будто бы раньше его плоть была цельной, а потом кто-то раздробил её на мелкие части. Не вылезая из горловины вулкана, он принялся творить магию огня. Туда, куда упадёт его взор, закта концентрировался настолько сильно, что прожигал дыру насквозь. Так, он лишь движением глаз начал срезать верхушки гор. Камень плавился, и природные пирамиды становились усечёнными конусами, горящие яростным пламенем. Сам же Оргор в промежутках между демонстрациями своей силы вскрикивал от гнева.