Шрифт:
— Об их подвиге должны все узнать, — твердо произнесла Евдокия.
Князь подумал и согласно кивнул.
— Велю напечатать в новостных листках и разослать во все города, — решил он.
— А что там будет написано по поводу, как мы будем помнить о героизме простых жителей? И какая помощь была оказана тобой выжившим?
— Хан спалил весь город. Некому там помогать, — тяжело обронил князь.
— Но кто-то выжил и их угнали в полон, — не отставала от него Евдокия.
— Что ты от меня хочешь? — устало вздохнул Иван Васильевич.
— Выкупи их и помоги начать жить наново. Если казна не может себе этого позволить, то спроси деньги у москвичей. Всем миром соберём на такое дело.
Князь смотрел немигающим взглядом, и она не выдержала, начала приводить аргументы:
— Люди — наше богатство. Мы многих потеряли, но ещё хуже, когда наши мужи вынуждены до конца жизни работать на врага, а женщины рожать им воинов, вместо того, чтобы вернуться и наново врасти в землю.
— Евдокия…
— Нельзя бросать наших людей…
— Да дай сказать своему князю! — рявкнул Иван Васильевич.
Дуня быстро закрыла себе рот ладошками и предано уставилась на него.
— Скажи отцу, чтобы завтра пришёл ко мне. Ты ему службу нашла.
— К-какую? — запнулась она.
— Поедет выкупать алексинцев.
Дуня сглотнула, прижав руки к груди, но согласно кивнув, тут же спросила:
— А помочь им перезимовать?
— Скажу свое слово.
— А мемориал, чтобы никто не забывал об их отваге?
— С этим к владыке. Всё, сгинь с глаз моих.
Глава 10.
— Чего притихла? — с подозрением глядя на внучку, спросил дожидавшийся её выхода из княжьего дворца Еремей.
Дуня в ответ тяжко вздохнула.
— Неужто князь не отпустил тебя в Дмитров? — недоумевал боярин.
— Ох, деда, — замялась она.
— Говори уже, а то нагнетаешь мне тут, что дышать тяжко.
Евдокия фыркнула, и у Еремея отлегло от сердца.
— В Дмитров я еду, — перешла на деловой тон боярышня, беря деда под руку, — и у меня есть поручение.
— Какое? Ну что я из тебя всё вытягивать должен! — вспылил боярин.
— Как ты предполагал, быть мне нянькой при том португальце, что едет к нам.
— Кхм, скажешь тоже… нянькой, — хмыкнул Еремей, но тут же наставительно выставив палец добавил: — видно, князь серьёзно заинтересован в нём.
— То дела торговые и только, — на всякий случай пояснила Дуня, чтобы дед не надумал себе лишнего, а то уже начал бороду оглаживать и строить какие-то планы.
— Ишь как ценит тебя Иван Васильевич, — с гордостью произнёс Еремей.
— Ты только особо не хвастай, чтобы не сглазить. Сам знаешь, что у нас полно завистников.
— Молодец, что понимаешь это, — похвалил её дед и с досадой добавил: — Иным проще оболгать кого-то или расстроить чужое дело, нежели честь по чести службу нести.
Дуня кивнула, подтверждая, что думала об этом, но продолжать тему завистников не стала. Ей хотелось посоветоваться о другом.
— Князь поручил мне приглядеть за Еленкой, дочерью Ивана Владимировича, — понизив голос, сообщила она. — Ему не нравится её интерес к князю Дмитровскому Юрию Васильевичу.
— Какого Ивана Владимировича? — не понял Еремей. — А, Ивана Лыко-Оболенского! — догадался он. — Тут скорее интерес самого Ваньки к дмитровскому князю, а не его дочери, — задумался боярин, неспешно ступая по мостовой Кремля.
— Деда, это ж про боярина Лыко-Оболенского болтают, что с его земель люд бежит?
— Болтали, — уточнил Еремей. — Сейчас тихо стало. Князь всем жалобщикам укорот дал.
— Укорот дал жалобщикам из простого сословия или жалобщикам боярам? — уточнила Дуня, помня, как несколько лет назад землевладельцы пытались заставить князя принять закон о закрепощении крестьян.
Они ещё в пример приводили литовско-польское княжество. И ведь не постыдились, пришли и прямо пожаловались, что люди бегут от них, бросая дома!
Еремей покосился на внучку, недовольный тем, что она вернулась к болезненному для думы вопросу. Князь тогда четко обозначил свою позицию, дума большинством голосов поддержала его, но недовольные решением не смирились, затаились и до сих пор меж собой злобу тешат. Кошкин тихо шепнул Еремею, что некоторые посматривают в сторону братьев князя, думая, не сговорчивее ли они будут, коли посадить их на великокняжеский стол.