– Надеюсь, ты прав. – Роз посмотрела, как младшая сестра чистит конфорки на одной из печей, и подумала о родителях, которые подвергают себя бог знает каким опасностям, чтобы вернуть «Настойку Венеры». Она улыбнулась через силу, поскольку, будучи пекарем, должна была ободрять остальных членов семьи. – Точнее, я в этом уверена, – заявила она Тиму.

Но в глубине души Роз прекрасно понимала, что врет.

Утро выдалось дьявольски напряженным.

И хотя обычно Роз было в радость скрасить день «Дамской лиги библиотекарей» свежеиспеченными морковными капкейками «Зри острей» или снабдить чету Бэсстол-Репей парочкой скорокексов, которые помогали им быстрее обернуться с делами, сегодня она то и дело ловила себя на мысли: вот бы все разошлись и оставили ее в покое.

Наконец в десять тридцать утра пекарня опустела. Алфи до того вымотался, что прикорнул прямо за прилавком. А Тима снаружи окружила стайка длинноволосых, сверкающих блестками девчонок из школы.

Роз не могла упустить такую возможность.

– Чип?

Широкоплечий морпех в отставке прекратил сметать крошки в совок.

– Чем могу помочь, Роз?

Роз оглянулась через плечо на кухню:

– Я пойду подготовлюсь к послеобеденному наплыву. Вечером люди захотят порадовать себя пирогом на десерт.

– Я приберусь! – Лик прошмыгнула под короткими распашными дверями. – А потом я могу раскатать коржи!

Чип потянулся, мускулы под кожей так и заиграли.

– Тогда я займусь яблочной начинкой, а ты возьми на себя вишневую.

Роз перегородила ему дорогу, нацепив фальшивую улыбку:

– Не надо, Чип! Ты заслужил перерыв. Отдохни здесь на случай, если заглянут покупатели.

Он вскинул брови:

– Уверена?

– Абсолютно.

Пожав плечами, Чип присел за один из пустых столиков, достал кроссворд и стал думать над словом под номером семь по горизонтали.

Роз постучала по окну и махнула Тиму, чтобы возвращался. Когда он зашел в пекарню, Роз схватила Алфи, и они втроем отправились на кухню. Лик уже стояла у раковины и яростно драила посуду, почти скрывшись в облаке мыльной пены.

– Зачем звала? – Тим бросил смятый фартук на стол. – Эрмана пекенья [6] взяла на себя уборку, так что я могу уделить время всем моим девушкам.

– Что значит «всем моим девушкам»? – спросила Роз. – У тебя их больше чем одна?

Тим уже собирался ответить, когда Роз на него цыкнула:

– Ладно, не важно. Может, нам стоит выяснить, кто отправил Лик печенье, как ты считаешь?

– Розасита, этим занимаются мама с папой. – Тим потрепал ее по голове, как щенка. – Прошел всего месяц с тех пор, как корпорация зла похитила тебя и удерживала в заложниках. Попробуй хоть немного побыть обычной девочкой.

Роз застонала и принялась листать Поваренную книгу Чудсов.

– Я теперь настоящий пекарь, а настоящий пекарь не может прохлаждаться, когда плохие люди используют мою сестру с дурными целями.

– Тогда хорошо, что я не пекарь. – Тим направился к черному входу. – Адиос!

Роз посмотрела на Алфи, который стоял, засунув руки в карманы, и провожал Тима тоскливым взглядом.

– Тоже хочешь свалить? – спросила Роз.

– Не. – Алфи одернул фартук. – Подружки Тима никогда не смеются над моими шутками. – Он почесал в затылке, еще больше взъерошив и без того растрепанные волосы. – Что довольно странно, ведь я очень смешной.

Что-то серое и тяжелое сползло с холодильника и с глухим стуком приземлилось на кухонном острове.

– Ой! – Роз подскочила от неожиданности.

Но это был всего лишь Гус. Кот моргнул зеленым глазами и чопорно пригладил лапкой усы.

– Полагаю, вы ждете, чтобы я поприветствовал вас мяуканьем. Ну так мяу.

– В следующий раз предупреждай! – закричал на него Алфи. – Я чуть не обделался!

– Обделался? – переспросила Роз.

– Так дедушка Балтазар говорит, – пожал плечами Алфи. – Я пытаюсь вписать это в свой номер. Правда, до сих пор так и не понял, что значит «обделаться».

Гус взмахнул хвостом.

– Вы всегда должны помнить, что кот где-то поблизости, пусть даже вы его не видите. – Он быстро лизнул лапу. – Мы поразительно скрытные создания.

Разумеется, не все кошки умеют говорить, но Гус как-то наелся «Болтливых крекеров с чеддером», приготовленных прапрапрадедушкой Балтазаром, и теперь изъяснялся с акцентом и манерами образованного английского джентльмена.

Большую часть времени эта его способность была чрезвычайно полезной.

А иногда просто невыносимо раздражала.